А если нет разницы, то зачем?..
Перевод на русский первой главы первого Гайдена "Сокрушитель звезд".
Эта глава ранее выкладывалась на J-Ranobe, но там сайт полёг, пусть будет тут для коллекции.
перевод
"О Заратустра, ты камень мудрости, ты камень, пущенный
пращою, ты cокрушитель звезд! Как высоко вознёсся
ты, — но каждый брошенный камень должен — упасть!
Приговоренный к самому себе и к побиению себя камнями: о Заратустра,
как далеко бросил ты камень, — но на тебя упадет он!"
Фридрих Ницше, "Так говорил Заратустра"
Глава 1. Третья битва при Тиамат.
I
Флот, словно рой серебряных стрел, двигался по инерции в космической тьме, но, достигнув границы звездной системы Тиамат, прекратил движение и занял боевую позицию, отвечая на действия противника, развернувшего перед ним свои силы. Расстояние до крепости Изерлон составляло 6,2 световых года.
Шел февраль 486-го года по имперскому календарю или 795-го года космической эры. Галактическая Империя Голденбаумов собиралась нанести ответный удар после мощной атаки Союза Свободных Планет в конце прошлого года; руководил наступлением сам главнокомандующий космической армадой Империи, гросс-адмирал Грегор фон Мюкенбергер. Его флот в составе 35400 больших и малых кораблей взял старт со столичной планеты Один. В этом году отмечалось тридцатилетие со дня коронации императора Фридриха IV, и необходимо было украсить торжественную церемонию громкой военной победой. Потому что в области внутренней политики император не совершил ничего выдающегося, несмотря на непревзойденно долгий срок правления.
Вице-адмирал галактического флота Райнхард фон Мюзель с досадой встряхнул своими великолепными золотыми волосами, напоминавшими львиную гриву.
Глаза цвета голубого льда смотрели сквозь обзорное окно каюты на поляризованный свет звездного океана.
В год, когда прошло четыреста восемьдесят шесть лет со дня коронации основателя Галактической Империи Рудольфа Великого, Райнхарду скоро будет девятнадцать. Получить звание вице-адмирала до достижения двадцати не удавалось прежде никому, кроме членов императорской семьи Голденбаумов.
«Вассал переступил черту дозволенного, это предвещает мятеж», - говорили многие, хмуря брови. Несметно число тех, кто малодушно хранят молчание перед лицом императорской власти, зато надевают доспехи рыцарей закона и порядка, прикрывающие их истинные зависть и ненависть, когда они сплетничают, осуждая чужие достижения.
Начиная со своей первой битвы в пятнадцатилетнем возрасте, Райнхард неоднократно побеждал на полях сражений, а когда его перевели в штаб военной полиции, он раскрыл преступления в кругу военного командования и успешно расследовал серию убийств в кадетской школе. Букет его талантов и способностей расцветал множеством красок, но, тем не менее, большинство людей относились к нему с предубеждением.
Стараясь прочувствовать глубину вечной ночи, Райнхард припал к иллюминатору так, что его золотая чёлка уже касалась твердого стекла. Природные и искусственные светила сияли одновременно, порождая безмолвную гармонию, которую человеческое существо силилось постичь, насколько это возможно.
Юноша поднял свою белоснежную правую руку ладонью вверх, потом опустил её и снова поднял. Это был ребячливый жест, словно он пытался «положить на ладонь всю Вселенную». Галактика Млечный путь – только один из сотен миллиардов островков во Вселенной, и человеческий след затронул лишь небольшую её часть. И совсем незаметной на этом фоне казалась группа крошечных искусственных светил – 8000 кораблей под командованием Райнхарда.
- Если бы только я мог командовать всем флотом! Тогда, даже в таком бессмысленном сражении, я одержал бы полную победу…
Почувствовав на своей гладкой щеке движение воздуха из-за приближения другого человека, Райнхард бросил жёсткий взгляд через плечо, но тут же его выражение смягчилось. Рядом стоял его адъютант, лейтенант-коммандер Зигфрид Кирхиайс.
Зигфрид Кирхиайс был на два месяца старше Райнхарда, ему уже исполнилось девятнадцать. При росте метр девяносто, его тело было пропорционально развито, а благодаря постоянным занятиям фехтованием приобрело жесткость сабли; его волосы были словно окрашены рубином, растворённым в чистой воде.
- Простите за вторжение, Райнхард-сама.
Такое обращение существовало между ними с мальчишеских лет, и оно было дозволено только Кирхиайсу. В их общей Вселенной это обращение прошло с ними сквозь все времена, подтверждая их нерушимые узы.
- Скоро начнётся совещание на флагмане гранд-адмирала Мюкенбергера. Вы должны быть готовы.
- Ах, да, действительно.
Он не забыл об этом совещании, просто не хотел вспоминать. Райнхард всё ещё был в таком положении, когда ему приходилось смиренно подчиняться чужим приказам. Лестница его амбиций уходила далеко ввысь, и ему ещё предстояло взбираться по ней.
Амбиции Райнхарда были так же великолепны, как его золотые волосы, а может быть, даже и более. Этот прекрасный молодой человек был величайшим мятежником в империи Голденбаумов, но об этом не знал никто, кроме Зигфрида Кирхиайса, а он был преданным другом Райнхарда.
Свергнув династию Голденбаумов, Райнхард собирался стать повелителем всей Вселенной. За пятьсот лет деспотического правления Голденбаумов в обществе накопился чудовищный уровень социальной несправедливости, и в особенности заслуживала уничтожения прогнившая система аристократии. Зная об этой страсти Райнхарда, Кирхиайс понимал его и всячески способствовал его успеху. Старшую сестру Райнхарда, добрую и милую Аннерозе, вырвали из их рук, забрав во дворец императора Фридриха IV, и с тех пор они связали себя священной клятвой. Эта династия, это общество, деспотическая высшая власть с её жадностью и самовлюбленностью более не должны существовать, и у Райнхарда не было другого выбора, кроме как свергнуть эту династию. Чтобы император осознал всю тяжесть своих преступлений, его необходимо изгнать с трона. В этот момент император поймёт, что чувствует тот, у кого отняли самое дорогое.
Но впереди – долгий путь, и на этом пути неизбежны различные вынужденные компромиссы. Например, такой, как сейчас, и в сравнении с этим ставка на жизнь или смерть в сражениях уже вошла в привычку.
- Знаешь, сколько битв состоялось с тех пор, как эрцгерцог Герберт так бездарно проиграл сражение в системе Дагон?
В голосе юноши слышалось раздражение.
- Считая мелкие стычки, триста двадцать девять. Триста двадцать девять сражений за сто пятьдесят лет. Поразительно, как они могут повторять это снова и снова.
- Потому что не пришли к общему знаменателю.
Сказать с улыбкой очевидную вещь – таков был способ Кирхиайса остановить Райнхарда, когда тот начинал поддаваться негативным эмоциям.
- Командование Союза… то есть, войска мятежников, эти люди ничего не понимают в стратегии. Есть способ нейтрализовать крепость Изерлон без кровопролития.
Райнхард подумал, что хотел бы сказать им об этом. Если вы всерьёз собираетесь «свергнуть тиранию», существует множество способов сделать это. Если вам важны только мир и собственная безопасность, то и для этого есть множество вариантов. Но будто бы считая это единственно возможным путём, силы Союза продолжали раз за разом атаковать Изерлонский коридор и терпеть поражения. А Райнхард не выносил болванов.
- Почему они так тупо помешаны на Изерлоне? Будто бы они уверовали: если существует крепость, значит необходимо атаковать её до полного изнеможения. Потрясающая твердолобость.
- И потому строительство крепости для Империи имело смысл.
- Точно!
С саркастической улыбкой, Райнхард подтвердил точку зрения своего друга.
- Как бы то ни было, вам пора. Шаттл уже готов, - Кирхиайс поторопил своего белокурого друга с отбытием.
- Не хочу идти, - недовольно сказал Райнхард.
Но сейчас невозможно было поддаться этому капризу.
Там, куда он направлялся, ему почти наверняка не дадут слова, а если и дадут, то ни одно его предложение не примут. Он имел возможность неоднократно убедиться в этом на собственном опыте. У Райнхарда было не настолько трепетное сердце, чтобы его могли ранить пренебрежение и враждебность, но в то же время, нельзя было сказать, что бесполезные часы одиночества он проведёт в приятной обстановке. Однако Райнхард ещё не был властелином, и ему пока приходилось преклонять колено перед многими людьми.
- Если я приду, то средний возраст участников резко снизится. И это единственная польза.
Главнокомандующий космической армадой Империи, гросс-адмирал Грегор фон Мюкенбергер, с его наполовину седыми бровями и бакенбардами, уже приближался к шестидесяти годам, при этом его военная выправка оставалась безупречной, и он держался с образцовым достоинством. Когда он сопровождал императора Фридриха IV, принимавшего военные парады, казалось, что подданный выглядит более величественно, чем сам император.
- Посмотри на Мюкенбергера, какой он величавый, - сказал однажды Райнхард Кирхиайсу. Однако законченная фраза оказалась далека от одобрения: - Но это показное величие.
Когда все адмиралы на своих шаттлах прибыли на флагман, Мюкенбергер прежде всего отсалютовал портрету императора и, раздав приказы о позиции каждого флота, сказал: «Не принимать капитуляцию противника, только полное уничтожение во славу его величества императора». С этой фразы началось тактическое совещание.
В глубине души, Райнхард хотел бы задать вопрос. Какова цель этой битвы? Ради удовлетворения каких стратегических задач мобилизованы десятки тысяч кораблей, миллионы солдат посланы на смерть, и растрачены огромные количества ресурсов и энергии? Если не рассматривать фундаментальных вопросов и ограничиться только обсуждением текущей тактической задачи, то какая может быть польза от этого совещания? Его не вдохновляло ничего в этой дискуссии.
Райнхард не мог избавиться от мысли, что эти люди просто играют в войну. Достойные противники для армии мятежников, называющих себя «Союзом Свободных Планет». Если оценить количество тех, кто сбежал в Союз, потерпев поражение в борьбе за власть внутри Империи, то можно было допустить, что сидящие на этом совещании адмиралы просто не хотят потерять место, куда им придется эмигрировать в будущем. Но такое мнение было бы слишком лестно для них. На самом деле, это просто предел их жалких способностей.
Неожиданно прозвучал строгий голос гросс-адмирала:
- Вице-адмирал Мюзель, что вы думаете по этому поводу?
Несколько десятков взглядов как невидимые стрелы вонзились в лицо молодого человека. И за исключением немногих, обязавших себя быть справедливыми, почти все эмоциональные волны несли враждебность и насмешку. Разумеется, эти неприятные чувства, словно волна прибоя, ударили по нервной сети Райнхарда, но самым невероятным было то, что вся эта открытая неприязнь сконцентрировалась на юноше, ещё не достигшем двадцати лет, и лишь утратившие объективность суждения не понимали абсурдность этой ситуации.
Намерения Мюкенбергера были не вполне ясны. Возможно, это была простая формальность, а возможно, он ожидал нелогичного ответа, над которым можно поглумиться. Одно было ясно: не стоит говорить ему откровенное мнение. Если он даст должную оценку талантам Райнхарда, то не захочет иметь дело с возможной помехой, и оставит его в арьергарде.
И в противоположность своему истинному нраву, Райнхард ответил банальностью:
- Если вы спрашиваете моего мнения, то я не могу сказать ничего существенного. Ваше превосходительство гросс-адмирал, ваша прозорливость ещё не доступна такому неопытному человеку, как я.
Недостаточную искренность Райнхард компенсировал должной почтительностью. Он никогда не торговал своей красотой, особенно – своей улыбкой, но в случае необходимости мог продать благопристойные манеры. Для него ценность этикета была пренебрежительно мала, и его продажа не ранила сердце.
А увидеть улыбку Райнхарда, сияющую, словно преломленный сквозь кристалл солнечный свет раннего лета, было привилегией, доступной, кроме его старшей сестры Аннерозе, только Кирхиайсу.
Мюкенбергер кивнул. Нельзя сказать, что пожилому человеку было неприятно услышать почтительные слова от молодого и симпатичного.
- Итак, поскольку других мнений нет, в честь нашей будущей победы откроем шампанское. Господа, за славу его величества и за процветание Империи!
Раздались аплодисменты и выкрики одобрения, и вскоре все собравшиеся высоко подняли руки с бокалами искрящегося шампанского.
Это состояние духа, позволявшее предвкушать победу, ничего для неё не сделав, было за пределами понимания Райнхарда. Он не показал этого ни выражением лица, ни жестом, но испытывал тягостное ощущение, и всё в его поле зрения потеряло цвет, когда в унисон с другими адмиралами он произносил:
- За императора!
II
На расстоянии восьмидесяти световых секунд от имперского флота выстроились 33900 боевых кораблей Союза Свободных Планет. Три флота: Пятый, Девятый и Одиннадцатый составляли боевой потенциал этого соединения, но главнокомандующий, гранд-адмирал Лобос, объявил, что для панорамного обзора поля битвы ему нельзя покидать своей позиции в ста пятидесяти световых секундах позади. Одной из причин было то, что комитет национальной обороны запоздал с обещанной мобилизацией ещё двух флотов, и формирование армады осталось незавершённым.
Командующий Пятым флотом Союза Свободных Планет, вице-адмирал Александр Бьюкок был в три с половиной раза старше Райнхарда, а его боевой стаж был в тринадцать раз дольше. Он не учился в военной академии, дослужившись до своего высокого звания из рядовых, и всё ещё приумножал свои достижения даже в почтенном возрасте. «Никого не назовёшь бывалым по сравнению с командующим Бьюкоком», - полушутя говорили о нём, его тактические способности были превосходны, а в популярности у солдат с ним не могла сравниться элита военной академии. Начальник Штаба стратегического планирования гранд-адмирал Сидни Ситоле всегда с уважением отзывался о старшем сослуживце, который учил его тонкостям реального боя в начале его офицерской карьеры.
Поскольку главнокомандующий, гранд-адмирал Лобос, остался в тылу, то роль старшего командующего на передовой должна была достаться Бьюкоку. Вице-адмирал Уланфу, командующий Девятым флотом, принял это, но командующий Одиннадцатым флотом, вице-адмирал Виллем Холланд, был недоволен.
Тридцатидвухлетнему Холланду звание вице-адмирала было присвоено за энергичное ведение боевых действий в ходе атаки на Изерлон в конце прошлого года, и он только что получил флот под своё командование. Шестая Изерлонская кампания в итоге закончилась очередным грандиозным провалом, позволившим имперской армии говорить, что «Изерлонский коридор вымощен трупами мятежников», однако в нескольких локальных сражениях были одержаны победы, что дало возможность сохранить остатки самоуважения. Например, Холланд сумел яростной атакой уничтожить вражеский флот, который осуществил вылазку из крепости. Без сомнения, это было выдающимся достижением, но, по мнению Бьюкока, самоуверенность Холланда в десятки раз превосходила его действительные заслуги.
- Я не хочу, чтобы кто-то вмешивался в действия моего флота! – сказал Холланд старшему по возрасту офицеру перед началом битвы. - Бессмысленное взаимодействие с другими флотами уничтожит сильные стороны моего флота и сыграет на руку врагу. А в итоге мы будем лишены возможности стратегического манёвра.
Пожилой офицер понял, что его соратник путает стратегию с тактикой.
- У нас изначально нет возможности выбора стратегического уровня. Враг атакует. Мы защищаемся. Так же, как это было во времена битвы в системе Дагон, мы в лучшем случае можем выбрать выгодное для нас поле боя.
- И вы удовлетворены тем, что только обороняетесь?
- А вам этого недостаточно?
- Разумеется! Сколько бы мы ни отражали атаки противника, пока существует источник тирании, угроза сохраняется. И чтобы прекратить войну раз и навсегда, мы должны дойти до обители зла и, захватив Один, уничтожить Империю.
Бьюкок покачал головой.
- Но нам не хватает сил даже для того, чтобы захватить крепость Изерлон. Почти невозможно совершить поход в десять тысяч световых лет и вторгнуться в центр Империи.
- Так было прежде!
Эта реплика ясно доказывала, что себя Холланд ставит не ниже верховного командования всей Империи.
- Младшие офицеры всегда с уважением отзывались о вашем опыте и заслугах, командующий Бьюкок. О прошлом опыте и заслугах…
Этот насмешливый тон вызвал ярость, но не у пожилого вице-адмирала, а у его адъютанта, лейтенант-коммандера Пфайффера. Он не мог поднять голос на молодого вице-адмирала, но с силой сжал кулаки за спиной.
Когда изображение на экране погасло, Пфайффер заговорил:
- Ваше превосходительство, простите мою дерзость, но если командующий Холланд так уверен в своих стратегических способностях, то, возможно, нашему флоту лучше остаться просто зрителем?
- Тактические планы не терпят неудачу, пока их не пытаются осуществить.
Командующий взялся рукой за подбородок.
- Исходя из моего прошлого опыта…
В 16:00 того же дня две армии сблизились на расстояние десяти световых секунд. По умолчанию, это считалось дистанцией, на которой начинались «военные игры». И неизвестно, какая из сторон первой скомандовала «Огонь!».
Тысячи лучей разорвали пространство.
Так началось сражение, которое позже назовут «Третьей битвой при Тиамат».
Огненного цвета вихри в графитово-чёрных дисках отражателей вздымались и рассеивались, разбрасывая остаточную энергию, которая превращалась в турбулентные потоки, сотрясавшие строй кораблей.
Райнхард, украшавший своей элегантной стройной фигурой кресло командующего на мостике «Тангейзера», бросил взгляд на обзорный экран, где перед ним разворачивался яростный танец огня и света. Для него было очевидно, что ни построение флотов, ни их действия не отличаются оригинальностью.
Чуть изменив угол зрения, он встретился глазами с немного обеспокоенным взглядом своего красноволосого друга.
- Не волнуйся, Кирхиайс. Наблюдать как сражаются другие, оставаясь позади – это тоже развлечение, - Райнхард улыбнулся. - Человек сам может решать, счастлив он, или несчастлив.
Райнхард мог заносчиво насмехаться над продажей по дешёвке этики и морали, но на этот раз он полагал, что остаться в тылу в начале боя предпочтительнее, чем оказаться вытолкнутым на передовую. Не было сомнений, что истинные намерения гросс-адмирала Мюкенбергера и его штаба заключаются в том, чтобы не позволить Райнхарду завоевать лавры в этой битве, но сам он видел и обратную сторону – возможность сохранить боеспособность, оставаясь в ближайшем резерве. И каковы бы ни были планы гросс-адмирала, флот Райнхарда сможет сыграть решающую роль в этом сражении, вступив в него в нужную минуту и завершив битву финальным ударом. Но перед этим необходимо, чтобы флот Союза начал ожесточённый бой и успел нанести некоторый урон флоту Империи. В результате, даже такая стратегически бессмысленная битва может стать политически значимой для Райнхарда. Если он одержит победу, его произведут в адмиралы, а звание адмирала, несомненно, было ближе к его цели, чем звание вице-адмирала.
Глаза цвета голубого льда отражали лучи света и вспышки взрывов, но, наконец, в них начал разгораться собственный яростный свет.
Каким бы абсурдным это ни казалось, но сам вид битвы словно разогревал кровь в теле Райнхарда, и клетки под белоснежной кожей начинали свой ритмичный танец. Главным элементом его души был дух неукротимого воина, который временами, словно грозовое облако, затмевал далёкий горизонт его амбиций.
Даже понимая нерациональность своего желания, Райнхард всё равно жаждал оказаться в центре боя. И одновременно он испытывал негодование. К тем соратникам, которые, оставив Райнхарда в тылу, присвоили себе возможность одержать победу в этом бою, но которым не хватало способностей, чтобы в полной мере реализовать выпавший шанс.
Корабли Союза, а точнее сказать, только Одиннадцатый флот Холланда, ринулись вперёд, не дожидаясь остальных флотов союзной армады, явно собираясь предпринять дерзкую прямую атаку.
- Сконцентрировать огонь! – степенно приказал гросс-адмирал Мюкенбергер.
Приказ был немедленно исполнен, и сосредоточенный поток лучей вскипел в одном сегменте пространства. Однако имперским силам не удавалось ни предугадать перемещения противника, ни сравниться с ними в скорости реакции. Залп имперского флота прошёл сквозь неплотный строй кораблей противника и рассеялся в космосе, не нанеся серьёзного урона. В то время как кажущийся беспорядочным огонь кораблей Союза одну за другой пробивал бреши в плотном строю имперского флота.
Прорвавшись сквозь клокочущую убийственную энергию, флот Союза вцепился в горло имперскому флоту и ударил всей мощью систем ближнего боя, чтобы перегрызть сонную артерию. В момент, когда светящаяся змея пронзала корпус вражеского корабля, рождался пламенеющий дракон, ощерившийся во все стороны огненными языками.
Система связи имперского флота сквозь хаос и помехи призывала «уклоняться и рассредоточиться», но это только вызывало ещё больший беспорядок, провоцируя панику. Казалось, противник полностью перехватил инициативу.
Смех Райнхарда, подобный звуку кусочков льда, падающих в хрустальный бокал, коротко прозвенел в воздухе.
- Не знаю, кто этот вражеский командир, но он точно недоумок, решивший, что игнорировать теорию – это гениальный ход. Но те, кого это поразило, ещё более убоги…
Красноволосый молодой человек кивнул.
- Вы правы. Но манёвры флота довольно занимательны. Как произведение искусства.
- Искусство непродуктивно. Посмотри хорошенько на эти беспорядочные перемещения. Такое впечатление, что они мечутся туда-сюда только для того, чтобы израсходовать энергию.
Да, в этих действиях была оригинальность, но совсем не та, которая требовалась Райнхарду. Он хотел создать новую теорию, а не имитацию из поверхностных трюков, призванных обмануть противника.
- Хоть это и враги, но их тактика великолепна, - прокомментировал третий голос.
Райнхард не стал оборачиваться. Он и так знал, кому этот голос принадлежит. Это был его начштаба, контр-адмирал фон Норден.
Контр-адмирал Норден стал для Райнхарда наглядным подтверждением того, что армия – это лишь часть раздутой бюрократической машины. Его назначили начштабом Райнхарда приказом Главного управления кадров военного министерства, и его преданность слишком юному командиру ни на миллиметр не выходила за рамки его должностных обязанностей. Он был старшим сыном в семье виконта, его отец, служивший вице-министром внутренних дел, уже достиг семидесятилетнего возраста, и сыну предстояло унаследовать пост главы семейства. Ему было чуть за тридцать, и до недавних пор он гордился тем, что он ещё молодой и перспективный. Однако по сравнению с Райнхардом эти плюсы померкли, и у подчинённого не было оснований хорошо относиться к своему более молодому командиру. Министерство назначило его в подчинение к Райнхарду вовсе не со зла по отношению к ним обоим, а просто по невнимательности.
Не замечая недовольного молчания Райнхарда, Норден продолжал молоть языком.
- Действия вражеского командира превосходят все общепринятые тактические теории. Без построения боевой формации они беспорядочно перемещаются в любом направлении, словно амёба, нанося внезапные удары. Должен признать, это просто невероятно.
Разумеется, эта точка зрения была полностью противоположна мнению его командира.
- Это уже просто ниже дна. Сборище бездарностей, - на этот раз, раздражённая реплика Райнхарда относилась к дружественным войскам. В ледяных голубых глазах зажглось полярное сияние ярости, отчасти направленной на собственного начштаба, но тот так и не понял этого. - Даже если получено несколько нежданных ударов, какое это имеет значение?! Ведь центральный сектор не поражён.
Хаотичные атаки кораблей Союза наносили урон противнику, но таким приёмом невозможно уничтожить весь имперский флот. Подобная тактика хороша только для отвлекающего манёвра, пока крупная группировка дружественных войск заходит в тыл врага.
- Вы называете их бездарными, но они – солдаты империи, которые отважно сражаются, с честью исполняя свой воинский долг. А наш флот, напротив, только наблюдает за тяжёлой битвой наших соратников. Что вы думаете об этом, ваше превосходительство?
В глазах Райнхарда сверкнула голубая молния, но он сумел подавить ярость и снизошёл до объяснения своему заурядному начальнику штаба.
- Если посмотреть на манёвры вражеского флота, становится очевидным, что у него непревзойдённая скорость и динамика, но при этом нет согласованности с действиями других флотов. К тому же, они упускают из виду, что их линии снабжения чрезмерно растягиваются. Значит, они рассчитывают на экстремально короткий решающий бой, а своими манёврами, противоречащими основам тактической теории, хотят ввести наш флот в замешательство, тем самым увеличивая наши потери. А раз так, то наша задача – не позволить противнику втянуть нас в бессмысленный бой, и когда он наступает, нам следует отойти на ту же дистанцию, и только когда враг вымотается и душевно, и физически, настанет время для контратаки. Таким образом, нам не следует вступать в бой в данный момент.
- А когда нам контратаковать?
- Когда атака противника выдохнется.
- И когда это случится? Через год, или через сто лет?
Райнхард чуть не взорвался. Но, сдержавшись, он только передёрнул плечами и взмахом руки велел начальнику штаба удалиться.
Встряхнув своими великолепными золотыми волосами, Райнхард медленно выдохнул. Посмотрев на своего адъютанта, он попросил неожиданно ребячливым тоном:
- Кирхиайс, Кирхиайс, похвали меня! Эти две недели я был просто образцом сдержанности! Мне кажется, я израсходовал весь отпущенный мне запас терпения.
- Осталось потерпеть ещё совсем чуть-чуть, - мягко успокоил Кирхиайс своего доведенного до крайности друга. – Райнхард-сама, когда вашей рукой перевес сил между нами и противником будет перевёрнут на противоположный, тогда даже глупцы осознают, кто был прав. И вы сможете в полной мере насладиться триумфом.
Белокурый молодой человек снова глубоко вздохнул, но в его глазах, направленных на Кирхиайса, уже возрождался ясный свет. Внезапно на его губах мелькнула коварная улыбка, и он сказал:
- Так и сделаем. Но, Кирхиайс, когда я буду торжествовать, ты скажешь: «Они осознали свои ошибки и стыдятся их, поэтому будьте к ним снисходительны», так?
Он потянулся к своему другу, накручивая прядь его красных волос на свой изящный белоснежный палец.
- Ты очень великодушен. Но вот что я тебе скажу… Тебе следует быть добрым только к моей сестре и ко мне. Не трать такое отношение на других людей.
Выражение его глаз было одновременно шутливым и абсолютно серьёзным.
III
«Часть имперского флота отходит, даже не вступив в бой, победа уже в наших руках!»
Этот полный оптимизма рапорт заставил пожилого вице-адмирала нахмурить седые брови. Трудно было сразу оценить, отступает враг по-настоящему, или же это ловушка. Любой поворот казался равновероятным. Холланд безрассуден, но если противник окажется слабее, то победа достанется флоту Союза. Старый командующий ещё размышлял над этим, когда открылся новый канал связи.
- Командующий Бьюкок, нам следует сообща принять меры для сдерживания рискованного выпада Холланда. Этот парень научился пренебрегать старой тактикой, но я сомневаюсь, что он способен выстроить новую.
- Но всё же, командующий Уланфу, в данный момент он продолжает побеждать. И возможно, в итоге мы выиграем.
- Этот «данный момент» был бы прекрасен, если бы длился вечно, но он быстро закончится. Если в имперской армии найдётся командующий, одарённый хоть крохотной искрой предвидения, то он вырвется из этой сумбурной круговерти, чтобы дождаться возможности для контратаки. И как бы ни была ненавистна мне эта мысль, Холланда придётся сдержать и заставить отступить, иначе мы будем разбиты вместе с ним.
У Уланфу не было фамилии, только имя. Он был потомком свирепого кочевого племени всадников, которые когда-то в древности захватили половину обитаемого мира. Не настолько рослый, чтобы его можно было назвать высоким, он, тем не менее, производил впечатление великана благодаря широким плечам и мощному торсу. Смуглокожий, с раскосыми блестящими чёрными глазами, он в свои сорок с небольшим пользовался репутацией отважного воина.
- Холланд считает себя реинкарнацией адмирала Брюса Эшби.
Уланфу назвал имя их предшественника, погибшего полвека назад. Бьюкок кивнул. Это ему было известно. Холланд получил звание вице-адмирала в тридцать два года, так же, как Брюс Эшби, и мысли об этом совпадении с героем прошлого усиливали амбиции, и без того сверкавшие всеми красками.
- Если он станет гранд-адмиралом до тридцати пяти, то превзойдёт Эшби. Однако, как вы и говорили, в имперском флоте, похоже, нашёлся тот, кто наделён даром предвидения. Часть флота отступает без боя.
- И это не паническое бегство, а организованное отступление.
- Верно, вы тоже это заметили?
- Конечно, заметил. И только Холланд в своём азарте ничего не замечает. Наступление и победа, отступление и поражение - этот парень не может отличить одно от другого, - Уланфу повысил голос. - Такие нелепые манёвры флота не могут продолжаться долго. Он только ускорит свой конец. Если у этого имперского командира окажется достаточно боевого потенциала, то Холланд будет втянут в глубокое окружение и разгромлен. Неужели он этого не понимает?
Бьюкок слегка почесал подбородок, в глубокой задумчивости глядя на экран.
- В момент победы, или, скорее, в тот момент, когда человек верит, что побеждает, ему отступать намного труднее, чем тому, кто уходит от бросившей его женщины, командующий Уланфу.
Метафора пожилого командующего вызвала несмешливую улыбку у его собеседника. Всё, что они могли сделать на этом этапе, – это не позволить поражению Одиннадцатого флота привести к разгрому всей армады Союза, другого выбора у них не осталось.
- Враг приближается!
Услышав этот рапорт, Райнхард рефлекторно глянул в лицо своему начштаба. Этот парень решил, что его командующий ослеп? Или он всерьёз думает, что враг может только отступать?
- Командующий, вы собираетесь хоть что-то предпринять?
Это могло бы спровоцировать Райнхарда, но…
- Ваше превосходительство, возможно, следует выдвинуть вперёд небольшую часть кораблей, демонстрируя, что мы принимаем вызов?
Когда заговорил Кирхиайс, гнев Райнхарда на начштаба стал улетучиваться.
- Нет, слишком рано. Отойдём ещё немного.
Райнхард мгновенно понял, почему Кирхиайс дал совет, противоречащий его намерениям. Его красноволосый друг переключал внимание на себя.
Обычно в присутствии Нордена Кирхиайс не говорил ничего, пока Райнхард сам к нему не обращался. Если бы он позволил себе вольную речь, это вызвало бы нападки на Райнхарда в духе «Командующий Мюзель потакает своему бесцеремонному адъютанту. Он путает долг службы с частной жизнью, что очень наглядно его характеризует». Поэтому Кирхиайсу приходилось постоянно быть начеку. Обращаясь к Райнхарду, он неукоснительно использовал титул «ваше превосходительство», никогда не теряя бдительности.
- Не стоит торопиться, лейтенант-коммандер Кирхиайс. Ещё один шаг – и атака противника достигнет своего предела. Тогда настанет момент нашей контратаки. Запомните это.
- Да, ваше превосходительство, я сказал это необдуманно, прошу прощения.
Райнхард покосился на Нордена, для которого был разыгран этот диалог. Но начштаба, казалось, не прислушивался к их разговору, он смотрел на экран с немного встревоженным видом. Предосторожность Кирхиайса оказалась излишней.
В период с 16:40 до 19:20 битва продолжала развиваться в пользу Союза. И почти все плоды победы пожал Одиннадцатый флот своим безрассудным, но решительными наступлением. Одновременно и столь же неудержимо росли амбиции Холланда, уже решившего, что он одержал окончательную победу. Как говорил впоследствии Бьюкок, то был момент торжества псевдо-гения.
«Перед нами остались только тени противника! Время нанести прямой удар, разделить их и окончательно уничтожить!»
Ответ Уланфу на этот рапорт прозвучал довольно резко:
«Эта битва уже достигла поставленных целей. Не преследуйте врага слишком далеко и отступайте».
Бьюкок тоже посоветовал не навлекать на себя глобальную контратаку противника и отступить, пока ещё хватает ресурсов и возможностей сделать это организованно.
«Первопроходцы всегда сталкивались с непониманием. Это кратковременное разногласие, но нет смысла спорить об ошибках с теми, кто отказывает в поддержке. Только вечные ценности стоят движения вперёд, и на этом пути ещё встретятся сподвижники!»
От такого ответа седые брови вице-адмирала Бьюкока поползли вверх. Холланд отвечал, полностью одержимый собственной значимостью, такое состояние духа совершенно не вязалось с офицером демократической армии, а подходило какому-то средневековому рыцарю. Битвы ведутся не для того, чтобы создавать героев. Разве не это в первую очередь должен понимать каждый солдат?
- Первопроходцев всегда называли безумцами, но не все сумасшедшие были носителями прогресса.
Произнеся эту в высшей степени циничную фразу, командующий Бьюкок приказал своему адъютанту лейтенант-коммандеру Пфайфферу:
- Немедленно направьте ему ещё одно требование об отступлении. Если он откажется, ему придется предстать перед военным трибуналом по обвинению в неподчинении приказу.
Но канал связи был забит шумами из-за наводящих помехи волн, и флот Холланда продолжил наступление, ломясь своей «прогрессивной тактикой» сквозь смешавшийся строй имперского флота. Простому обывателю такая тактика могла бы показаться великолепной. А состояние размётанного имперского флота, наоборот, вызывало только жалость. Это выглядело так, словно хищный зверь напал на стадо послушных домашних животных.
- Да что же они делают?!
Этот возглас злости и разочарования невольно сорвался с красиво очерченных губ Райнхарда. Имперский флот покорно следовал за беспорядочными резкими манёврами противника. Если флот Союза жаждет исполнить танец, то почему не дать ему танцевать в одиночестве на тёмной сцене? Зачем заставлять себя исполнять тот же степ, что и противник, при этом путаясь в собственных ногах?
Это была бездарная масса. Ещё и поэтому букет талантов Райнхарда особенно выделялся, но если не найдутся люди, которые смогут стать ему хоть немного полезными, то его путь по лестнице амбиций будет очень затруднён. Он – командующий, Кирхиайс – помощник командующего, но нужны ещё администраторы и штаб военного флота. Мозг не может ходить. Сердце не способно схватить нужную вещь. Для этого нужны ноги и руки. Сегодняшнюю битву он сможет выиграть своими силами. Райнхард был уверен в успехе. Но в аспекте поиска талантливых людей сегодняшнее сражение не внушало надежд.
Терпение и умение ждать не были характерны для Райнхарда, но он сильно отличался от юных отпрысков аристократических семей, не имевших представления о самоконтроле; Райнхарду пришлось этому научиться. Действительно, сколько изощрённой жестокости и едких насмешек ему пришлось вынести? В закоулках его памяти хранилось немало случаев, когда он останавливался, не убив того, кто этого заслуживал.
Но, похоже, на этот раз не придётся слишком долго терпеть. Наблюдая за битвой на экране и сверяясь с расчётами компьютера, Райнхард обнаружил, что возможность для контратаки откроется уже очень скоро.
Он посмотрел на Кирхиайса, и Кирхиайс без слов понял его намерения, немедленно заговорив о тактике контрнаступления, и тут же прозвучал встревоженный голос Нордена:
- Ваше превосходительство, похоже, результат битвы уже предрешён. Следует отступить, пока мы не понесли потерь.
Райнхард напрягся. Ярость, которая поднималась в нём всё это время, достигла высшей точки кипения, и его элегантная сдержанность дала трещину.
- Атака противника уже приближается к финальной точке. Вечного двигателя не существует. В тот момент, когда они достигнут предела, мы ударим всей мощью в центр их флота, и их выстроенная на песке победа просто рассыплется. Зачем же нам убегать?
- Это всего лишь научная теория, и вместо того, чтобы цепляться за неё, сейчас надо отступить, пока нас не захватили в плен!
Этот человек ничего не услышал! Райнхарду показалось, будто внутри него что-то взорвалось. Он вскочил, со скоростью ветра выпрямив высокую грациозную фигуру, и бросил обвинение в лицо своему бездарному начштаба:
- Молчать! Даже трус не стал бы вслух признавать поражение своих соратников. А вы ещё и смеете перечить приказам командующего?
Впервые этот яростный голос был направлен на начальника штаба, и он поразил его в самое сердце. Молодой офицер из аристократической семьи отшатнулся, с выражением ужаса и шока посмотрев на своего юного командира. Глаза цвета голубого льда, прямой взгляд которых было трудно выдержать, смотрели сквозь Нордена, уничтожая его своим светом, и начальник штаба впервые осознал, что перед ним не милый котёнок, к которому он до сих пор относился с пренебрежением, а изготовившийся к прыжку тигр. Он не посмел возражать, и просто застыл на месте.
- Всем кораблям под моим командованием. Приготовить орудия ближнего боя. Открыть огонь, как только будет отдан приказ, - не обращая внимания на начальника штаба, распорядился Райнхард, и Кирхиайс передал приказ по системе коммуникаций.
С этого момента «Третья битва при Тиамат» приобрела историческое значение. Райнхард со своей позиции командующего одним малым флотом решал исход всей битвы.
В своей жажде сравниться с разрушительной энергией шторма, Одиннадцатый флот Союза продолжал направлять течение боя, но неожиданно его движение захлебнулось. Щупальца амёбы не могли раскинуться ещё дальше. Невозможно вытягивать их до бесконечности. Атака достигла своей конечной точки, и флот Союза замер на грани между растяжением и обратным схлопыванием. И в тот момент, когда он пытался разорвать оцепенение…
- Всем кораблям! Главным калибром! Триплетом… Огонь! – прозвучал приказ Райнхарда по системе связи.
И Вселенная озарилась ослепительно-белым светом.
IV
Поток бурлящей энергии взвихрил пространство, и возмущённая тьма стиснула линкор в своей гигантской ладони. За обшивкой корпуса царило вечное безмолвие, и яростная вспышка света озарила картину, словно явившуюся из кошмара.
Торжество полной победы Холланда было уничтожено вместе с его флагманом, распылённым в металлический и органический прах. Неизвестно, хватило ли ему времени, чтобы осознать своё поражение? Флот Союза рухнул с небес победы прямо в пучину поражения. Одиннадцатый флот, до самозабвения игнорировавший теорию и правила, упал, как воздушный змей с перерезанной нитью. Он попытался пройти запретной дорогой, но не сумел этого сделать.
Второй залп триплетом разорвал пространство, и это можно было назвать финальным ударом.
Командующий флотом Союза более четырёх часов владел полем битвы, контролируя ход сражения и осыпая врага бесчисленными выстрелами.
А Райнхард дал всего два тройных залпа за три минуты, и вражеский командир вместе со своим флагманом стал космической пылью, а остатки его флота превратились в разрозненную толпу. Командующий флотом Союза во многом превзошёл Райнхарда: дольше был победителем, завоевал больше пространства, уничтожил больше вражеских солдат. Но Райнхард безошибочно оценил, что эта «великая битва» - всего лишь трата энергии, и в её основе лежит ничем не оправданная убеждённость в безграничности боевых ресурсов, что делало этот сольный танец великолепным лишь на первый взгляд. Райнхард стал победителем по итогам, ему не было нужды рваться к победе с самого начала.
Остатки флота Союза охватила паника, и, опасаясь попасть в окружение, они начали разворачиваться, спасаясь бегством.
- Видели? – спросил Райнхард.
Этот вопрос был обращён к соратникам. Он собирался скомандовать преследование, но в этот момент глянул на Кирхиайса, и, перехватив ответный взгляд, проглотил свой приказ.
- Не нужно преследовать? Кирхиайс, почему?
Недоумение Райнхарда отразилось в каждой черточке его лица, до самых кончиков изящных бровей.
- Райнхард-сама, я думаю, вам не стоит утруждать себя преследованием убегающих солдат, только и всего.
- Ясно… Только и всего, я понял.
Райнхард улыбнулся, осознав то, чего не договорил Кирхиайс. Райнхард уже совершил свой подвиг, одним ударом изменив перевес сил в этой битве. Теперь победа имперской армии была предрешена, и, несомненно, заслуги Райнхарда будут на первом месте по итогам этого сражения. А возможность похвалиться погоней за убегающим врагом, числом убийств и разрушений и другими подобными свершениями можно оставить другим адмиралам. Если монополизировать успех, вплоть до полной зачистки остатков вражеского флота, то можно заслужить зависть и ненависть остальных адмиралов. Его и без того уже называли «дерзким белобрысым юнцом», и сейчас следовало немного сдержать себя. Всё можно будет наверстать в ближайшем будущем.
Такой компромисс не задевал гордость Райнхарда, в первую очередь потому, что его посоветовал Кирхиайс. Потому что Кирхиайс ценил самоуважение Райнхарда так же высоко, как своё собственное, и даже больше.
- Тогда давай просто полюбуемся на героическую битву наших соратников.
Райнхард вернулся к своему командирскому креслу и сел, закинув ногу на ногу. Приказав одному из подчинённых принести кофе командующему, Кирхиайс глянул в сторону начальника штаба. Контр-адмирал Норден, к которому ещё не вернулось пошатнувшееся самообладание, со стоическим видом смотрел на обзорный экран. Подумав о том, какой суровый удар только что перенёс этот заурядный рассудок, Кирхиайс почувствовал что-то вроде сострадания, но это не изменило главного вывода: «Этот человек бесполезен для Райнхарда».
А тем временем флот Союза сумел избежать полного поражения благодаря скоординированной контратаке Бьюкока и Уланфу.
- Огонь!
По этой команде в космической пустоте выросла сплошная стена света, на которую натолкнулась погоня имперского флота. Строй имперских кораблей рассыпался, остановленный дождём огня и света, но потом попытался двинуться дальше, преследуя корабли Союза. Бьюкок и Уланфу, сохраняя полную согласованность действий, отступали, прикрывая остатки убегающего Одиннадцатого флота. Наступление имперских сил было блокировано этой гибкой, но неразрывной защитной сетью, и через короткое время они прекратили преследование, не нанеся фатального ущерба.
- Во флоте Союза есть кто-то способный, - проговорил Райнхард.
Если бы он командовал всем флотом, он спросил бы имя вражеского командира и поблагодарил за хорошую битву. Кирхиайс улыбнулся ему.
- В данный момент, Райнхард-сама, судьба, кажется, к вам благосклонна.
- Судьба? Как можно позволить судьбе управлять моей жизнью? Я добьюсь успеха благодаря своим силам, или проиграю из-за собственной слабости. Всё зависит только от меня. От меня и от твоей поддержки, и тогда никакая судьба не помешает.
- Достойный принцип.
- Я всегда буду его придерживаться…
Но этом Райнхард вдруг улыбнулся собственному боевому настрою, согнав с лица напряжённое выражение, и белоснежным пальцем поправил золотую прядь, упавшую ему на лоб.
Армада Союза перегруппировалась и возвращалась домой. Вернее, возвращались два флота, а Одиннадцатый флот был в состоянии полного краха, и его ожидало тотальное переформирование. Ответственный за поражение Холланд, погибнув в бою, избежал наказания. В его лице флот Союза потерял главнокомандующего будущим вторжением в Империю. Бьюкок и Уланфу сумели предотвратить полное поражение, но оба находились в подавленном состоянии духа, сожалея, что не смогли остановить безрассудные действия Холланда.
- Виллем Холланд так и не смог стать героем, - сказал Уланфу с экрана системы связи.
- Героем?
В голосе пожилого командующего прозвучало сомнение.
- К слову сказать, знаете, командующий Уланфу, про так называемых «героев» один человек как-то сказал очень забавную фразу.
- О?
- «Таких героев полно в баре. И ни одного не найти в кресле дантиста. Вот и вся их суть».
- Действительно, на это нечего возразить. И кто же этот толковый критик?
- Насколько я помню, когда гранд-адмирал Ситоле ещё был ректором военной академии, этот человек как раз там учился. Его звали…
Он слышал это имя несколько раз, но сейчас его мысли были заняты огромной ответственностью за организованное возвращение флота после поражения в битве, и Бьюкок не смог его вспомнить. Простую фамилию «Ян» он вспомнил только после возвращения домой.
Итак, Третья битва при Тиамат завершилась не в пользу Империи и не в пользу Союза. За сто пятьдесят лет сражений между двумя армиями нередко случалось, что битва заканчивалась без явного вердикта победы или поражения. И эта битва в глазах большинства людей тоже не имела ни ясного значения, ни явных результатов.
~ * ~ * ~ * ~
Воинские звания в этой главе:
читать дальше
Райнхард: 中将 (Chūjō ) - вице-адмирал
Кирхиайс: 少佐 (Shōsa ) – лейтенант-коммандер либо капитан 3го ранга (на пять званий ниже Райнхарда)
Мюкенбергер: 元帥 (Gensui) - гросс-адмирал (на три звания выше Райнхарда)
Норден: 少将 (Shōshō ) – контр-адмирал (на одно звание ниже Райнхарда)
Со стороны Союза:
Лобос: 元帥(Gensui) – гранд-адмирал
Бьюкок: 中将(Chūjō ) - вице-адмирал
Пфайффер: 少佐 (Shōsa ) – лейтенант-коммандер(капитан 3го ранга)
Уланфу: 中将(Chūjō ) - вице-адмирал
Холланд: 中将(Chūjō ) - вице-адмирал
PS: на сегодняшний день переведена также вторая глава, можно прочитать на моем дневнике, здесь она будет размещена позже.
Эта глава ранее выкладывалась на J-Ranobe, но там сайт полёг, пусть будет тут для коллекции.
перевод
"О Заратустра, ты камень мудрости, ты камень, пущенный
пращою, ты cокрушитель звезд! Как высоко вознёсся
ты, — но каждый брошенный камень должен — упасть!
Приговоренный к самому себе и к побиению себя камнями: о Заратустра,
как далеко бросил ты камень, — но на тебя упадет он!"
Фридрих Ницше, "Так говорил Заратустра"
Глава 1. Третья битва при Тиамат.
I
Флот, словно рой серебряных стрел, двигался по инерции в космической тьме, но, достигнув границы звездной системы Тиамат, прекратил движение и занял боевую позицию, отвечая на действия противника, развернувшего перед ним свои силы. Расстояние до крепости Изерлон составляло 6,2 световых года.
Шел февраль 486-го года по имперскому календарю или 795-го года космической эры. Галактическая Империя Голденбаумов собиралась нанести ответный удар после мощной атаки Союза Свободных Планет в конце прошлого года; руководил наступлением сам главнокомандующий космической армадой Империи, гросс-адмирал Грегор фон Мюкенбергер. Его флот в составе 35400 больших и малых кораблей взял старт со столичной планеты Один. В этом году отмечалось тридцатилетие со дня коронации императора Фридриха IV, и необходимо было украсить торжественную церемонию громкой военной победой. Потому что в области внутренней политики император не совершил ничего выдающегося, несмотря на непревзойденно долгий срок правления.
Вице-адмирал галактического флота Райнхард фон Мюзель с досадой встряхнул своими великолепными золотыми волосами, напоминавшими львиную гриву.
Глаза цвета голубого льда смотрели сквозь обзорное окно каюты на поляризованный свет звездного океана.
В год, когда прошло четыреста восемьдесят шесть лет со дня коронации основателя Галактической Империи Рудольфа Великого, Райнхарду скоро будет девятнадцать. Получить звание вице-адмирала до достижения двадцати не удавалось прежде никому, кроме членов императорской семьи Голденбаумов.
«Вассал переступил черту дозволенного, это предвещает мятеж», - говорили многие, хмуря брови. Несметно число тех, кто малодушно хранят молчание перед лицом императорской власти, зато надевают доспехи рыцарей закона и порядка, прикрывающие их истинные зависть и ненависть, когда они сплетничают, осуждая чужие достижения.
Начиная со своей первой битвы в пятнадцатилетнем возрасте, Райнхард неоднократно побеждал на полях сражений, а когда его перевели в штаб военной полиции, он раскрыл преступления в кругу военного командования и успешно расследовал серию убийств в кадетской школе. Букет его талантов и способностей расцветал множеством красок, но, тем не менее, большинство людей относились к нему с предубеждением.
Стараясь прочувствовать глубину вечной ночи, Райнхард припал к иллюминатору так, что его золотая чёлка уже касалась твердого стекла. Природные и искусственные светила сияли одновременно, порождая безмолвную гармонию, которую человеческое существо силилось постичь, насколько это возможно.
Юноша поднял свою белоснежную правую руку ладонью вверх, потом опустил её и снова поднял. Это был ребячливый жест, словно он пытался «положить на ладонь всю Вселенную». Галактика Млечный путь – только один из сотен миллиардов островков во Вселенной, и человеческий след затронул лишь небольшую её часть. И совсем незаметной на этом фоне казалась группа крошечных искусственных светил – 8000 кораблей под командованием Райнхарда.
- Если бы только я мог командовать всем флотом! Тогда, даже в таком бессмысленном сражении, я одержал бы полную победу…
Почувствовав на своей гладкой щеке движение воздуха из-за приближения другого человека, Райнхард бросил жёсткий взгляд через плечо, но тут же его выражение смягчилось. Рядом стоял его адъютант, лейтенант-коммандер Зигфрид Кирхиайс.
Зигфрид Кирхиайс был на два месяца старше Райнхарда, ему уже исполнилось девятнадцать. При росте метр девяносто, его тело было пропорционально развито, а благодаря постоянным занятиям фехтованием приобрело жесткость сабли; его волосы были словно окрашены рубином, растворённым в чистой воде.
- Простите за вторжение, Райнхард-сама.
Такое обращение существовало между ними с мальчишеских лет, и оно было дозволено только Кирхиайсу. В их общей Вселенной это обращение прошло с ними сквозь все времена, подтверждая их нерушимые узы.
- Скоро начнётся совещание на флагмане гранд-адмирала Мюкенбергера. Вы должны быть готовы.
- Ах, да, действительно.
Он не забыл об этом совещании, просто не хотел вспоминать. Райнхард всё ещё был в таком положении, когда ему приходилось смиренно подчиняться чужим приказам. Лестница его амбиций уходила далеко ввысь, и ему ещё предстояло взбираться по ней.
Амбиции Райнхарда были так же великолепны, как его золотые волосы, а может быть, даже и более. Этот прекрасный молодой человек был величайшим мятежником в империи Голденбаумов, но об этом не знал никто, кроме Зигфрида Кирхиайса, а он был преданным другом Райнхарда.
Свергнув династию Голденбаумов, Райнхард собирался стать повелителем всей Вселенной. За пятьсот лет деспотического правления Голденбаумов в обществе накопился чудовищный уровень социальной несправедливости, и в особенности заслуживала уничтожения прогнившая система аристократии. Зная об этой страсти Райнхарда, Кирхиайс понимал его и всячески способствовал его успеху. Старшую сестру Райнхарда, добрую и милую Аннерозе, вырвали из их рук, забрав во дворец императора Фридриха IV, и с тех пор они связали себя священной клятвой. Эта династия, это общество, деспотическая высшая власть с её жадностью и самовлюбленностью более не должны существовать, и у Райнхарда не было другого выбора, кроме как свергнуть эту династию. Чтобы император осознал всю тяжесть своих преступлений, его необходимо изгнать с трона. В этот момент император поймёт, что чувствует тот, у кого отняли самое дорогое.
Но впереди – долгий путь, и на этом пути неизбежны различные вынужденные компромиссы. Например, такой, как сейчас, и в сравнении с этим ставка на жизнь или смерть в сражениях уже вошла в привычку.
- Знаешь, сколько битв состоялось с тех пор, как эрцгерцог Герберт так бездарно проиграл сражение в системе Дагон?
В голосе юноши слышалось раздражение.
- Считая мелкие стычки, триста двадцать девять. Триста двадцать девять сражений за сто пятьдесят лет. Поразительно, как они могут повторять это снова и снова.
- Потому что не пришли к общему знаменателю.
Сказать с улыбкой очевидную вещь – таков был способ Кирхиайса остановить Райнхарда, когда тот начинал поддаваться негативным эмоциям.
- Командование Союза… то есть, войска мятежников, эти люди ничего не понимают в стратегии. Есть способ нейтрализовать крепость Изерлон без кровопролития.
Райнхард подумал, что хотел бы сказать им об этом. Если вы всерьёз собираетесь «свергнуть тиранию», существует множество способов сделать это. Если вам важны только мир и собственная безопасность, то и для этого есть множество вариантов. Но будто бы считая это единственно возможным путём, силы Союза продолжали раз за разом атаковать Изерлонский коридор и терпеть поражения. А Райнхард не выносил болванов.
- Почему они так тупо помешаны на Изерлоне? Будто бы они уверовали: если существует крепость, значит необходимо атаковать её до полного изнеможения. Потрясающая твердолобость.
- И потому строительство крепости для Империи имело смысл.
- Точно!
С саркастической улыбкой, Райнхард подтвердил точку зрения своего друга.
- Как бы то ни было, вам пора. Шаттл уже готов, - Кирхиайс поторопил своего белокурого друга с отбытием.
- Не хочу идти, - недовольно сказал Райнхард.
Но сейчас невозможно было поддаться этому капризу.
Там, куда он направлялся, ему почти наверняка не дадут слова, а если и дадут, то ни одно его предложение не примут. Он имел возможность неоднократно убедиться в этом на собственном опыте. У Райнхарда было не настолько трепетное сердце, чтобы его могли ранить пренебрежение и враждебность, но в то же время, нельзя было сказать, что бесполезные часы одиночества он проведёт в приятной обстановке. Однако Райнхард ещё не был властелином, и ему пока приходилось преклонять колено перед многими людьми.
- Если я приду, то средний возраст участников резко снизится. И это единственная польза.
Главнокомандующий космической армадой Империи, гросс-адмирал Грегор фон Мюкенбергер, с его наполовину седыми бровями и бакенбардами, уже приближался к шестидесяти годам, при этом его военная выправка оставалась безупречной, и он держался с образцовым достоинством. Когда он сопровождал императора Фридриха IV, принимавшего военные парады, казалось, что подданный выглядит более величественно, чем сам император.
- Посмотри на Мюкенбергера, какой он величавый, - сказал однажды Райнхард Кирхиайсу. Однако законченная фраза оказалась далека от одобрения: - Но это показное величие.
Когда все адмиралы на своих шаттлах прибыли на флагман, Мюкенбергер прежде всего отсалютовал портрету императора и, раздав приказы о позиции каждого флота, сказал: «Не принимать капитуляцию противника, только полное уничтожение во славу его величества императора». С этой фразы началось тактическое совещание.
В глубине души, Райнхард хотел бы задать вопрос. Какова цель этой битвы? Ради удовлетворения каких стратегических задач мобилизованы десятки тысяч кораблей, миллионы солдат посланы на смерть, и растрачены огромные количества ресурсов и энергии? Если не рассматривать фундаментальных вопросов и ограничиться только обсуждением текущей тактической задачи, то какая может быть польза от этого совещания? Его не вдохновляло ничего в этой дискуссии.
Райнхард не мог избавиться от мысли, что эти люди просто играют в войну. Достойные противники для армии мятежников, называющих себя «Союзом Свободных Планет». Если оценить количество тех, кто сбежал в Союз, потерпев поражение в борьбе за власть внутри Империи, то можно было допустить, что сидящие на этом совещании адмиралы просто не хотят потерять место, куда им придется эмигрировать в будущем. Но такое мнение было бы слишком лестно для них. На самом деле, это просто предел их жалких способностей.
Неожиданно прозвучал строгий голос гросс-адмирала:
- Вице-адмирал Мюзель, что вы думаете по этому поводу?
Несколько десятков взглядов как невидимые стрелы вонзились в лицо молодого человека. И за исключением немногих, обязавших себя быть справедливыми, почти все эмоциональные волны несли враждебность и насмешку. Разумеется, эти неприятные чувства, словно волна прибоя, ударили по нервной сети Райнхарда, но самым невероятным было то, что вся эта открытая неприязнь сконцентрировалась на юноше, ещё не достигшем двадцати лет, и лишь утратившие объективность суждения не понимали абсурдность этой ситуации.
Намерения Мюкенбергера были не вполне ясны. Возможно, это была простая формальность, а возможно, он ожидал нелогичного ответа, над которым можно поглумиться. Одно было ясно: не стоит говорить ему откровенное мнение. Если он даст должную оценку талантам Райнхарда, то не захочет иметь дело с возможной помехой, и оставит его в арьергарде.
И в противоположность своему истинному нраву, Райнхард ответил банальностью:
- Если вы спрашиваете моего мнения, то я не могу сказать ничего существенного. Ваше превосходительство гросс-адмирал, ваша прозорливость ещё не доступна такому неопытному человеку, как я.
Недостаточную искренность Райнхард компенсировал должной почтительностью. Он никогда не торговал своей красотой, особенно – своей улыбкой, но в случае необходимости мог продать благопристойные манеры. Для него ценность этикета была пренебрежительно мала, и его продажа не ранила сердце.
А увидеть улыбку Райнхарда, сияющую, словно преломленный сквозь кристалл солнечный свет раннего лета, было привилегией, доступной, кроме его старшей сестры Аннерозе, только Кирхиайсу.
Мюкенбергер кивнул. Нельзя сказать, что пожилому человеку было неприятно услышать почтительные слова от молодого и симпатичного.
- Итак, поскольку других мнений нет, в честь нашей будущей победы откроем шампанское. Господа, за славу его величества и за процветание Империи!
Раздались аплодисменты и выкрики одобрения, и вскоре все собравшиеся высоко подняли руки с бокалами искрящегося шампанского.
Это состояние духа, позволявшее предвкушать победу, ничего для неё не сделав, было за пределами понимания Райнхарда. Он не показал этого ни выражением лица, ни жестом, но испытывал тягостное ощущение, и всё в его поле зрения потеряло цвет, когда в унисон с другими адмиралами он произносил:
- За императора!
II
На расстоянии восьмидесяти световых секунд от имперского флота выстроились 33900 боевых кораблей Союза Свободных Планет. Три флота: Пятый, Девятый и Одиннадцатый составляли боевой потенциал этого соединения, но главнокомандующий, гранд-адмирал Лобос, объявил, что для панорамного обзора поля битвы ему нельзя покидать своей позиции в ста пятидесяти световых секундах позади. Одной из причин было то, что комитет национальной обороны запоздал с обещанной мобилизацией ещё двух флотов, и формирование армады осталось незавершённым.
Командующий Пятым флотом Союза Свободных Планет, вице-адмирал Александр Бьюкок был в три с половиной раза старше Райнхарда, а его боевой стаж был в тринадцать раз дольше. Он не учился в военной академии, дослужившись до своего высокого звания из рядовых, и всё ещё приумножал свои достижения даже в почтенном возрасте. «Никого не назовёшь бывалым по сравнению с командующим Бьюкоком», - полушутя говорили о нём, его тактические способности были превосходны, а в популярности у солдат с ним не могла сравниться элита военной академии. Начальник Штаба стратегического планирования гранд-адмирал Сидни Ситоле всегда с уважением отзывался о старшем сослуживце, который учил его тонкостям реального боя в начале его офицерской карьеры.
Поскольку главнокомандующий, гранд-адмирал Лобос, остался в тылу, то роль старшего командующего на передовой должна была достаться Бьюкоку. Вице-адмирал Уланфу, командующий Девятым флотом, принял это, но командующий Одиннадцатым флотом, вице-адмирал Виллем Холланд, был недоволен.
Тридцатидвухлетнему Холланду звание вице-адмирала было присвоено за энергичное ведение боевых действий в ходе атаки на Изерлон в конце прошлого года, и он только что получил флот под своё командование. Шестая Изерлонская кампания в итоге закончилась очередным грандиозным провалом, позволившим имперской армии говорить, что «Изерлонский коридор вымощен трупами мятежников», однако в нескольких локальных сражениях были одержаны победы, что дало возможность сохранить остатки самоуважения. Например, Холланд сумел яростной атакой уничтожить вражеский флот, который осуществил вылазку из крепости. Без сомнения, это было выдающимся достижением, но, по мнению Бьюкока, самоуверенность Холланда в десятки раз превосходила его действительные заслуги.
- Я не хочу, чтобы кто-то вмешивался в действия моего флота! – сказал Холланд старшему по возрасту офицеру перед началом битвы. - Бессмысленное взаимодействие с другими флотами уничтожит сильные стороны моего флота и сыграет на руку врагу. А в итоге мы будем лишены возможности стратегического манёвра.
Пожилой офицер понял, что его соратник путает стратегию с тактикой.
- У нас изначально нет возможности выбора стратегического уровня. Враг атакует. Мы защищаемся. Так же, как это было во времена битвы в системе Дагон, мы в лучшем случае можем выбрать выгодное для нас поле боя.
- И вы удовлетворены тем, что только обороняетесь?
- А вам этого недостаточно?
- Разумеется! Сколько бы мы ни отражали атаки противника, пока существует источник тирании, угроза сохраняется. И чтобы прекратить войну раз и навсегда, мы должны дойти до обители зла и, захватив Один, уничтожить Империю.
Бьюкок покачал головой.
- Но нам не хватает сил даже для того, чтобы захватить крепость Изерлон. Почти невозможно совершить поход в десять тысяч световых лет и вторгнуться в центр Империи.
- Так было прежде!
Эта реплика ясно доказывала, что себя Холланд ставит не ниже верховного командования всей Империи.
- Младшие офицеры всегда с уважением отзывались о вашем опыте и заслугах, командующий Бьюкок. О прошлом опыте и заслугах…
Этот насмешливый тон вызвал ярость, но не у пожилого вице-адмирала, а у его адъютанта, лейтенант-коммандера Пфайффера. Он не мог поднять голос на молодого вице-адмирала, но с силой сжал кулаки за спиной.
Когда изображение на экране погасло, Пфайффер заговорил:
- Ваше превосходительство, простите мою дерзость, но если командующий Холланд так уверен в своих стратегических способностях, то, возможно, нашему флоту лучше остаться просто зрителем?
- Тактические планы не терпят неудачу, пока их не пытаются осуществить.
Командующий взялся рукой за подбородок.
- Исходя из моего прошлого опыта…
В 16:00 того же дня две армии сблизились на расстояние десяти световых секунд. По умолчанию, это считалось дистанцией, на которой начинались «военные игры». И неизвестно, какая из сторон первой скомандовала «Огонь!».
Тысячи лучей разорвали пространство.
Так началось сражение, которое позже назовут «Третьей битвой при Тиамат».
Огненного цвета вихри в графитово-чёрных дисках отражателей вздымались и рассеивались, разбрасывая остаточную энергию, которая превращалась в турбулентные потоки, сотрясавшие строй кораблей.
Райнхард, украшавший своей элегантной стройной фигурой кресло командующего на мостике «Тангейзера», бросил взгляд на обзорный экран, где перед ним разворачивался яростный танец огня и света. Для него было очевидно, что ни построение флотов, ни их действия не отличаются оригинальностью.
Чуть изменив угол зрения, он встретился глазами с немного обеспокоенным взглядом своего красноволосого друга.
- Не волнуйся, Кирхиайс. Наблюдать как сражаются другие, оставаясь позади – это тоже развлечение, - Райнхард улыбнулся. - Человек сам может решать, счастлив он, или несчастлив.
Райнхард мог заносчиво насмехаться над продажей по дешёвке этики и морали, но на этот раз он полагал, что остаться в тылу в начале боя предпочтительнее, чем оказаться вытолкнутым на передовую. Не было сомнений, что истинные намерения гросс-адмирала Мюкенбергера и его штаба заключаются в том, чтобы не позволить Райнхарду завоевать лавры в этой битве, но сам он видел и обратную сторону – возможность сохранить боеспособность, оставаясь в ближайшем резерве. И каковы бы ни были планы гросс-адмирала, флот Райнхарда сможет сыграть решающую роль в этом сражении, вступив в него в нужную минуту и завершив битву финальным ударом. Но перед этим необходимо, чтобы флот Союза начал ожесточённый бой и успел нанести некоторый урон флоту Империи. В результате, даже такая стратегически бессмысленная битва может стать политически значимой для Райнхарда. Если он одержит победу, его произведут в адмиралы, а звание адмирала, несомненно, было ближе к его цели, чем звание вице-адмирала.
Глаза цвета голубого льда отражали лучи света и вспышки взрывов, но, наконец, в них начал разгораться собственный яростный свет.
Каким бы абсурдным это ни казалось, но сам вид битвы словно разогревал кровь в теле Райнхарда, и клетки под белоснежной кожей начинали свой ритмичный танец. Главным элементом его души был дух неукротимого воина, который временами, словно грозовое облако, затмевал далёкий горизонт его амбиций.
Даже понимая нерациональность своего желания, Райнхард всё равно жаждал оказаться в центре боя. И одновременно он испытывал негодование. К тем соратникам, которые, оставив Райнхарда в тылу, присвоили себе возможность одержать победу в этом бою, но которым не хватало способностей, чтобы в полной мере реализовать выпавший шанс.
Корабли Союза, а точнее сказать, только Одиннадцатый флот Холланда, ринулись вперёд, не дожидаясь остальных флотов союзной армады, явно собираясь предпринять дерзкую прямую атаку.
- Сконцентрировать огонь! – степенно приказал гросс-адмирал Мюкенбергер.
Приказ был немедленно исполнен, и сосредоточенный поток лучей вскипел в одном сегменте пространства. Однако имперским силам не удавалось ни предугадать перемещения противника, ни сравниться с ними в скорости реакции. Залп имперского флота прошёл сквозь неплотный строй кораблей противника и рассеялся в космосе, не нанеся серьёзного урона. В то время как кажущийся беспорядочным огонь кораблей Союза одну за другой пробивал бреши в плотном строю имперского флота.
Прорвавшись сквозь клокочущую убийственную энергию, флот Союза вцепился в горло имперскому флоту и ударил всей мощью систем ближнего боя, чтобы перегрызть сонную артерию. В момент, когда светящаяся змея пронзала корпус вражеского корабля, рождался пламенеющий дракон, ощерившийся во все стороны огненными языками.
Система связи имперского флота сквозь хаос и помехи призывала «уклоняться и рассредоточиться», но это только вызывало ещё больший беспорядок, провоцируя панику. Казалось, противник полностью перехватил инициативу.
Смех Райнхарда, подобный звуку кусочков льда, падающих в хрустальный бокал, коротко прозвенел в воздухе.
- Не знаю, кто этот вражеский командир, но он точно недоумок, решивший, что игнорировать теорию – это гениальный ход. Но те, кого это поразило, ещё более убоги…
Красноволосый молодой человек кивнул.
- Вы правы. Но манёвры флота довольно занимательны. Как произведение искусства.
- Искусство непродуктивно. Посмотри хорошенько на эти беспорядочные перемещения. Такое впечатление, что они мечутся туда-сюда только для того, чтобы израсходовать энергию.
Да, в этих действиях была оригинальность, но совсем не та, которая требовалась Райнхарду. Он хотел создать новую теорию, а не имитацию из поверхностных трюков, призванных обмануть противника.
- Хоть это и враги, но их тактика великолепна, - прокомментировал третий голос.
Райнхард не стал оборачиваться. Он и так знал, кому этот голос принадлежит. Это был его начштаба, контр-адмирал фон Норден.
Контр-адмирал Норден стал для Райнхарда наглядным подтверждением того, что армия – это лишь часть раздутой бюрократической машины. Его назначили начштабом Райнхарда приказом Главного управления кадров военного министерства, и его преданность слишком юному командиру ни на миллиметр не выходила за рамки его должностных обязанностей. Он был старшим сыном в семье виконта, его отец, служивший вице-министром внутренних дел, уже достиг семидесятилетнего возраста, и сыну предстояло унаследовать пост главы семейства. Ему было чуть за тридцать, и до недавних пор он гордился тем, что он ещё молодой и перспективный. Однако по сравнению с Райнхардом эти плюсы померкли, и у подчинённого не было оснований хорошо относиться к своему более молодому командиру. Министерство назначило его в подчинение к Райнхарду вовсе не со зла по отношению к ним обоим, а просто по невнимательности.
Не замечая недовольного молчания Райнхарда, Норден продолжал молоть языком.
- Действия вражеского командира превосходят все общепринятые тактические теории. Без построения боевой формации они беспорядочно перемещаются в любом направлении, словно амёба, нанося внезапные удары. Должен признать, это просто невероятно.
Разумеется, эта точка зрения была полностью противоположна мнению его командира.
- Это уже просто ниже дна. Сборище бездарностей, - на этот раз, раздражённая реплика Райнхарда относилась к дружественным войскам. В ледяных голубых глазах зажглось полярное сияние ярости, отчасти направленной на собственного начштаба, но тот так и не понял этого. - Даже если получено несколько нежданных ударов, какое это имеет значение?! Ведь центральный сектор не поражён.
Хаотичные атаки кораблей Союза наносили урон противнику, но таким приёмом невозможно уничтожить весь имперский флот. Подобная тактика хороша только для отвлекающего манёвра, пока крупная группировка дружественных войск заходит в тыл врага.
- Вы называете их бездарными, но они – солдаты империи, которые отважно сражаются, с честью исполняя свой воинский долг. А наш флот, напротив, только наблюдает за тяжёлой битвой наших соратников. Что вы думаете об этом, ваше превосходительство?
В глазах Райнхарда сверкнула голубая молния, но он сумел подавить ярость и снизошёл до объяснения своему заурядному начальнику штаба.
- Если посмотреть на манёвры вражеского флота, становится очевидным, что у него непревзойдённая скорость и динамика, но при этом нет согласованности с действиями других флотов. К тому же, они упускают из виду, что их линии снабжения чрезмерно растягиваются. Значит, они рассчитывают на экстремально короткий решающий бой, а своими манёврами, противоречащими основам тактической теории, хотят ввести наш флот в замешательство, тем самым увеличивая наши потери. А раз так, то наша задача – не позволить противнику втянуть нас в бессмысленный бой, и когда он наступает, нам следует отойти на ту же дистанцию, и только когда враг вымотается и душевно, и физически, настанет время для контратаки. Таким образом, нам не следует вступать в бой в данный момент.
- А когда нам контратаковать?
- Когда атака противника выдохнется.
- И когда это случится? Через год, или через сто лет?
Райнхард чуть не взорвался. Но, сдержавшись, он только передёрнул плечами и взмахом руки велел начальнику штаба удалиться.
Встряхнув своими великолепными золотыми волосами, Райнхард медленно выдохнул. Посмотрев на своего адъютанта, он попросил неожиданно ребячливым тоном:
- Кирхиайс, Кирхиайс, похвали меня! Эти две недели я был просто образцом сдержанности! Мне кажется, я израсходовал весь отпущенный мне запас терпения.
- Осталось потерпеть ещё совсем чуть-чуть, - мягко успокоил Кирхиайс своего доведенного до крайности друга. – Райнхард-сама, когда вашей рукой перевес сил между нами и противником будет перевёрнут на противоположный, тогда даже глупцы осознают, кто был прав. И вы сможете в полной мере насладиться триумфом.
Белокурый молодой человек снова глубоко вздохнул, но в его глазах, направленных на Кирхиайса, уже возрождался ясный свет. Внезапно на его губах мелькнула коварная улыбка, и он сказал:
- Так и сделаем. Но, Кирхиайс, когда я буду торжествовать, ты скажешь: «Они осознали свои ошибки и стыдятся их, поэтому будьте к ним снисходительны», так?
Он потянулся к своему другу, накручивая прядь его красных волос на свой изящный белоснежный палец.
- Ты очень великодушен. Но вот что я тебе скажу… Тебе следует быть добрым только к моей сестре и ко мне. Не трать такое отношение на других людей.
Выражение его глаз было одновременно шутливым и абсолютно серьёзным.
III
«Часть имперского флота отходит, даже не вступив в бой, победа уже в наших руках!»
Этот полный оптимизма рапорт заставил пожилого вице-адмирала нахмурить седые брови. Трудно было сразу оценить, отступает враг по-настоящему, или же это ловушка. Любой поворот казался равновероятным. Холланд безрассуден, но если противник окажется слабее, то победа достанется флоту Союза. Старый командующий ещё размышлял над этим, когда открылся новый канал связи.
- Командующий Бьюкок, нам следует сообща принять меры для сдерживания рискованного выпада Холланда. Этот парень научился пренебрегать старой тактикой, но я сомневаюсь, что он способен выстроить новую.
- Но всё же, командующий Уланфу, в данный момент он продолжает побеждать. И возможно, в итоге мы выиграем.
- Этот «данный момент» был бы прекрасен, если бы длился вечно, но он быстро закончится. Если в имперской армии найдётся командующий, одарённый хоть крохотной искрой предвидения, то он вырвется из этой сумбурной круговерти, чтобы дождаться возможности для контратаки. И как бы ни была ненавистна мне эта мысль, Холланда придётся сдержать и заставить отступить, иначе мы будем разбиты вместе с ним.
У Уланфу не было фамилии, только имя. Он был потомком свирепого кочевого племени всадников, которые когда-то в древности захватили половину обитаемого мира. Не настолько рослый, чтобы его можно было назвать высоким, он, тем не менее, производил впечатление великана благодаря широким плечам и мощному торсу. Смуглокожий, с раскосыми блестящими чёрными глазами, он в свои сорок с небольшим пользовался репутацией отважного воина.
- Холланд считает себя реинкарнацией адмирала Брюса Эшби.
Уланфу назвал имя их предшественника, погибшего полвека назад. Бьюкок кивнул. Это ему было известно. Холланд получил звание вице-адмирала в тридцать два года, так же, как Брюс Эшби, и мысли об этом совпадении с героем прошлого усиливали амбиции, и без того сверкавшие всеми красками.
- Если он станет гранд-адмиралом до тридцати пяти, то превзойдёт Эшби. Однако, как вы и говорили, в имперском флоте, похоже, нашёлся тот, кто наделён даром предвидения. Часть флота отступает без боя.
- И это не паническое бегство, а организованное отступление.
- Верно, вы тоже это заметили?
- Конечно, заметил. И только Холланд в своём азарте ничего не замечает. Наступление и победа, отступление и поражение - этот парень не может отличить одно от другого, - Уланфу повысил голос. - Такие нелепые манёвры флота не могут продолжаться долго. Он только ускорит свой конец. Если у этого имперского командира окажется достаточно боевого потенциала, то Холланд будет втянут в глубокое окружение и разгромлен. Неужели он этого не понимает?
Бьюкок слегка почесал подбородок, в глубокой задумчивости глядя на экран.
- В момент победы, или, скорее, в тот момент, когда человек верит, что побеждает, ему отступать намного труднее, чем тому, кто уходит от бросившей его женщины, командующий Уланфу.
Метафора пожилого командующего вызвала несмешливую улыбку у его собеседника. Всё, что они могли сделать на этом этапе, – это не позволить поражению Одиннадцатого флота привести к разгрому всей армады Союза, другого выбора у них не осталось.
- Враг приближается!
Услышав этот рапорт, Райнхард рефлекторно глянул в лицо своему начштаба. Этот парень решил, что его командующий ослеп? Или он всерьёз думает, что враг может только отступать?
- Командующий, вы собираетесь хоть что-то предпринять?
Это могло бы спровоцировать Райнхарда, но…
- Ваше превосходительство, возможно, следует выдвинуть вперёд небольшую часть кораблей, демонстрируя, что мы принимаем вызов?
Когда заговорил Кирхиайс, гнев Райнхарда на начштаба стал улетучиваться.
- Нет, слишком рано. Отойдём ещё немного.
Райнхард мгновенно понял, почему Кирхиайс дал совет, противоречащий его намерениям. Его красноволосый друг переключал внимание на себя.
Обычно в присутствии Нордена Кирхиайс не говорил ничего, пока Райнхард сам к нему не обращался. Если бы он позволил себе вольную речь, это вызвало бы нападки на Райнхарда в духе «Командующий Мюзель потакает своему бесцеремонному адъютанту. Он путает долг службы с частной жизнью, что очень наглядно его характеризует». Поэтому Кирхиайсу приходилось постоянно быть начеку. Обращаясь к Райнхарду, он неукоснительно использовал титул «ваше превосходительство», никогда не теряя бдительности.
- Не стоит торопиться, лейтенант-коммандер Кирхиайс. Ещё один шаг – и атака противника достигнет своего предела. Тогда настанет момент нашей контратаки. Запомните это.
- Да, ваше превосходительство, я сказал это необдуманно, прошу прощения.
Райнхард покосился на Нордена, для которого был разыгран этот диалог. Но начштаба, казалось, не прислушивался к их разговору, он смотрел на экран с немного встревоженным видом. Предосторожность Кирхиайса оказалась излишней.
В период с 16:40 до 19:20 битва продолжала развиваться в пользу Союза. И почти все плоды победы пожал Одиннадцатый флот своим безрассудным, но решительными наступлением. Одновременно и столь же неудержимо росли амбиции Холланда, уже решившего, что он одержал окончательную победу. Как говорил впоследствии Бьюкок, то был момент торжества псевдо-гения.
«Перед нами остались только тени противника! Время нанести прямой удар, разделить их и окончательно уничтожить!»
Ответ Уланфу на этот рапорт прозвучал довольно резко:
«Эта битва уже достигла поставленных целей. Не преследуйте врага слишком далеко и отступайте».
Бьюкок тоже посоветовал не навлекать на себя глобальную контратаку противника и отступить, пока ещё хватает ресурсов и возможностей сделать это организованно.
«Первопроходцы всегда сталкивались с непониманием. Это кратковременное разногласие, но нет смысла спорить об ошибках с теми, кто отказывает в поддержке. Только вечные ценности стоят движения вперёд, и на этом пути ещё встретятся сподвижники!»
От такого ответа седые брови вице-адмирала Бьюкока поползли вверх. Холланд отвечал, полностью одержимый собственной значимостью, такое состояние духа совершенно не вязалось с офицером демократической армии, а подходило какому-то средневековому рыцарю. Битвы ведутся не для того, чтобы создавать героев. Разве не это в первую очередь должен понимать каждый солдат?
- Первопроходцев всегда называли безумцами, но не все сумасшедшие были носителями прогресса.
Произнеся эту в высшей степени циничную фразу, командующий Бьюкок приказал своему адъютанту лейтенант-коммандеру Пфайфферу:
- Немедленно направьте ему ещё одно требование об отступлении. Если он откажется, ему придется предстать перед военным трибуналом по обвинению в неподчинении приказу.
Но канал связи был забит шумами из-за наводящих помехи волн, и флот Холланда продолжил наступление, ломясь своей «прогрессивной тактикой» сквозь смешавшийся строй имперского флота. Простому обывателю такая тактика могла бы показаться великолепной. А состояние размётанного имперского флота, наоборот, вызывало только жалость. Это выглядело так, словно хищный зверь напал на стадо послушных домашних животных.
- Да что же они делают?!
Этот возглас злости и разочарования невольно сорвался с красиво очерченных губ Райнхарда. Имперский флот покорно следовал за беспорядочными резкими манёврами противника. Если флот Союза жаждет исполнить танец, то почему не дать ему танцевать в одиночестве на тёмной сцене? Зачем заставлять себя исполнять тот же степ, что и противник, при этом путаясь в собственных ногах?
Это была бездарная масса. Ещё и поэтому букет талантов Райнхарда особенно выделялся, но если не найдутся люди, которые смогут стать ему хоть немного полезными, то его путь по лестнице амбиций будет очень затруднён. Он – командующий, Кирхиайс – помощник командующего, но нужны ещё администраторы и штаб военного флота. Мозг не может ходить. Сердце не способно схватить нужную вещь. Для этого нужны ноги и руки. Сегодняшнюю битву он сможет выиграть своими силами. Райнхард был уверен в успехе. Но в аспекте поиска талантливых людей сегодняшнее сражение не внушало надежд.
Терпение и умение ждать не были характерны для Райнхарда, но он сильно отличался от юных отпрысков аристократических семей, не имевших представления о самоконтроле; Райнхарду пришлось этому научиться. Действительно, сколько изощрённой жестокости и едких насмешек ему пришлось вынести? В закоулках его памяти хранилось немало случаев, когда он останавливался, не убив того, кто этого заслуживал.
Но, похоже, на этот раз не придётся слишком долго терпеть. Наблюдая за битвой на экране и сверяясь с расчётами компьютера, Райнхард обнаружил, что возможность для контратаки откроется уже очень скоро.
Он посмотрел на Кирхиайса, и Кирхиайс без слов понял его намерения, немедленно заговорив о тактике контрнаступления, и тут же прозвучал встревоженный голос Нордена:
- Ваше превосходительство, похоже, результат битвы уже предрешён. Следует отступить, пока мы не понесли потерь.
Райнхард напрягся. Ярость, которая поднималась в нём всё это время, достигла высшей точки кипения, и его элегантная сдержанность дала трещину.
- Атака противника уже приближается к финальной точке. Вечного двигателя не существует. В тот момент, когда они достигнут предела, мы ударим всей мощью в центр их флота, и их выстроенная на песке победа просто рассыплется. Зачем же нам убегать?
- Это всего лишь научная теория, и вместо того, чтобы цепляться за неё, сейчас надо отступить, пока нас не захватили в плен!
Этот человек ничего не услышал! Райнхарду показалось, будто внутри него что-то взорвалось. Он вскочил, со скоростью ветра выпрямив высокую грациозную фигуру, и бросил обвинение в лицо своему бездарному начштаба:
- Молчать! Даже трус не стал бы вслух признавать поражение своих соратников. А вы ещё и смеете перечить приказам командующего?
Впервые этот яростный голос был направлен на начальника штаба, и он поразил его в самое сердце. Молодой офицер из аристократической семьи отшатнулся, с выражением ужаса и шока посмотрев на своего юного командира. Глаза цвета голубого льда, прямой взгляд которых было трудно выдержать, смотрели сквозь Нордена, уничтожая его своим светом, и начальник штаба впервые осознал, что перед ним не милый котёнок, к которому он до сих пор относился с пренебрежением, а изготовившийся к прыжку тигр. Он не посмел возражать, и просто застыл на месте.
- Всем кораблям под моим командованием. Приготовить орудия ближнего боя. Открыть огонь, как только будет отдан приказ, - не обращая внимания на начальника штаба, распорядился Райнхард, и Кирхиайс передал приказ по системе коммуникаций.
С этого момента «Третья битва при Тиамат» приобрела историческое значение. Райнхард со своей позиции командующего одним малым флотом решал исход всей битвы.
В своей жажде сравниться с разрушительной энергией шторма, Одиннадцатый флот Союза продолжал направлять течение боя, но неожиданно его движение захлебнулось. Щупальца амёбы не могли раскинуться ещё дальше. Невозможно вытягивать их до бесконечности. Атака достигла своей конечной точки, и флот Союза замер на грани между растяжением и обратным схлопыванием. И в тот момент, когда он пытался разорвать оцепенение…
- Всем кораблям! Главным калибром! Триплетом… Огонь! – прозвучал приказ Райнхарда по системе связи.
И Вселенная озарилась ослепительно-белым светом.
IV
Поток бурлящей энергии взвихрил пространство, и возмущённая тьма стиснула линкор в своей гигантской ладони. За обшивкой корпуса царило вечное безмолвие, и яростная вспышка света озарила картину, словно явившуюся из кошмара.
Торжество полной победы Холланда было уничтожено вместе с его флагманом, распылённым в металлический и органический прах. Неизвестно, хватило ли ему времени, чтобы осознать своё поражение? Флот Союза рухнул с небес победы прямо в пучину поражения. Одиннадцатый флот, до самозабвения игнорировавший теорию и правила, упал, как воздушный змей с перерезанной нитью. Он попытался пройти запретной дорогой, но не сумел этого сделать.
Второй залп триплетом разорвал пространство, и это можно было назвать финальным ударом.
Командующий флотом Союза более четырёх часов владел полем битвы, контролируя ход сражения и осыпая врага бесчисленными выстрелами.
А Райнхард дал всего два тройных залпа за три минуты, и вражеский командир вместе со своим флагманом стал космической пылью, а остатки его флота превратились в разрозненную толпу. Командующий флотом Союза во многом превзошёл Райнхарда: дольше был победителем, завоевал больше пространства, уничтожил больше вражеских солдат. Но Райнхард безошибочно оценил, что эта «великая битва» - всего лишь трата энергии, и в её основе лежит ничем не оправданная убеждённость в безграничности боевых ресурсов, что делало этот сольный танец великолепным лишь на первый взгляд. Райнхард стал победителем по итогам, ему не было нужды рваться к победе с самого начала.
Остатки флота Союза охватила паника, и, опасаясь попасть в окружение, они начали разворачиваться, спасаясь бегством.
- Видели? – спросил Райнхард.
Этот вопрос был обращён к соратникам. Он собирался скомандовать преследование, но в этот момент глянул на Кирхиайса, и, перехватив ответный взгляд, проглотил свой приказ.
- Не нужно преследовать? Кирхиайс, почему?
Недоумение Райнхарда отразилось в каждой черточке его лица, до самых кончиков изящных бровей.
- Райнхард-сама, я думаю, вам не стоит утруждать себя преследованием убегающих солдат, только и всего.
- Ясно… Только и всего, я понял.
Райнхард улыбнулся, осознав то, чего не договорил Кирхиайс. Райнхард уже совершил свой подвиг, одним ударом изменив перевес сил в этой битве. Теперь победа имперской армии была предрешена, и, несомненно, заслуги Райнхарда будут на первом месте по итогам этого сражения. А возможность похвалиться погоней за убегающим врагом, числом убийств и разрушений и другими подобными свершениями можно оставить другим адмиралам. Если монополизировать успех, вплоть до полной зачистки остатков вражеского флота, то можно заслужить зависть и ненависть остальных адмиралов. Его и без того уже называли «дерзким белобрысым юнцом», и сейчас следовало немного сдержать себя. Всё можно будет наверстать в ближайшем будущем.
Такой компромисс не задевал гордость Райнхарда, в первую очередь потому, что его посоветовал Кирхиайс. Потому что Кирхиайс ценил самоуважение Райнхарда так же высоко, как своё собственное, и даже больше.
- Тогда давай просто полюбуемся на героическую битву наших соратников.
Райнхард вернулся к своему командирскому креслу и сел, закинув ногу на ногу. Приказав одному из подчинённых принести кофе командующему, Кирхиайс глянул в сторону начальника штаба. Контр-адмирал Норден, к которому ещё не вернулось пошатнувшееся самообладание, со стоическим видом смотрел на обзорный экран. Подумав о том, какой суровый удар только что перенёс этот заурядный рассудок, Кирхиайс почувствовал что-то вроде сострадания, но это не изменило главного вывода: «Этот человек бесполезен для Райнхарда».
А тем временем флот Союза сумел избежать полного поражения благодаря скоординированной контратаке Бьюкока и Уланфу.
- Огонь!
По этой команде в космической пустоте выросла сплошная стена света, на которую натолкнулась погоня имперского флота. Строй имперских кораблей рассыпался, остановленный дождём огня и света, но потом попытался двинуться дальше, преследуя корабли Союза. Бьюкок и Уланфу, сохраняя полную согласованность действий, отступали, прикрывая остатки убегающего Одиннадцатого флота. Наступление имперских сил было блокировано этой гибкой, но неразрывной защитной сетью, и через короткое время они прекратили преследование, не нанеся фатального ущерба.
- Во флоте Союза есть кто-то способный, - проговорил Райнхард.
Если бы он командовал всем флотом, он спросил бы имя вражеского командира и поблагодарил за хорошую битву. Кирхиайс улыбнулся ему.
- В данный момент, Райнхард-сама, судьба, кажется, к вам благосклонна.
- Судьба? Как можно позволить судьбе управлять моей жизнью? Я добьюсь успеха благодаря своим силам, или проиграю из-за собственной слабости. Всё зависит только от меня. От меня и от твоей поддержки, и тогда никакая судьба не помешает.
- Достойный принцип.
- Я всегда буду его придерживаться…
Но этом Райнхард вдруг улыбнулся собственному боевому настрою, согнав с лица напряжённое выражение, и белоснежным пальцем поправил золотую прядь, упавшую ему на лоб.
Армада Союза перегруппировалась и возвращалась домой. Вернее, возвращались два флота, а Одиннадцатый флот был в состоянии полного краха, и его ожидало тотальное переформирование. Ответственный за поражение Холланд, погибнув в бою, избежал наказания. В его лице флот Союза потерял главнокомандующего будущим вторжением в Империю. Бьюкок и Уланфу сумели предотвратить полное поражение, но оба находились в подавленном состоянии духа, сожалея, что не смогли остановить безрассудные действия Холланда.
- Виллем Холланд так и не смог стать героем, - сказал Уланфу с экрана системы связи.
- Героем?
В голосе пожилого командующего прозвучало сомнение.
- К слову сказать, знаете, командующий Уланфу, про так называемых «героев» один человек как-то сказал очень забавную фразу.
- О?
- «Таких героев полно в баре. И ни одного не найти в кресле дантиста. Вот и вся их суть».
- Действительно, на это нечего возразить. И кто же этот толковый критик?
- Насколько я помню, когда гранд-адмирал Ситоле ещё был ректором военной академии, этот человек как раз там учился. Его звали…
Он слышал это имя несколько раз, но сейчас его мысли были заняты огромной ответственностью за организованное возвращение флота после поражения в битве, и Бьюкок не смог его вспомнить. Простую фамилию «Ян» он вспомнил только после возвращения домой.
Итак, Третья битва при Тиамат завершилась не в пользу Империи и не в пользу Союза. За сто пятьдесят лет сражений между двумя армиями нередко случалось, что битва заканчивалась без явного вердикта победы или поражения. И эта битва в глазах большинства людей тоже не имела ни ясного значения, ни явных результатов.
~ * ~ * ~ * ~
Воинские звания в этой главе:
читать дальше
Райнхард: 中将 (Chūjō ) - вице-адмирал
Кирхиайс: 少佐 (Shōsa ) – лейтенант-коммандер либо капитан 3го ранга (на пять званий ниже Райнхарда)
Мюкенбергер: 元帥 (Gensui) - гросс-адмирал (на три звания выше Райнхарда)
Норден: 少将 (Shōshō ) – контр-адмирал (на одно звание ниже Райнхарда)
Со стороны Союза:
Лобос: 元帥(Gensui) – гранд-адмирал
Бьюкок: 中将(Chūjō ) - вице-адмирал
Пфайффер: 少佐 (Shōsa ) – лейтенант-коммандер(капитан 3го ранга)
Уланфу: 中将(Chūjō ) - вице-адмирал
Холланд: 中将(Chūjō ) - вице-адмирал
PS: на сегодняшний день переведена также вторая глава, можно прочитать на моем дневнике, здесь она будет размещена позже.
@темы: романы, Legend of the Galactic Heroes
-
-
23.12.2019 в 17:21-
-
23.12.2019 в 19:44-
-
23.12.2019 в 23:25-
-
24.12.2019 в 11:54