Название: Мальчик, мама и третий
Рейтинг: G
Персонажи: принц Алек, Хильдегарде фон Лоэнграмм, Пауль фон Оберштайн. Упоминается семейство Миттермайеров с Феликсом.
Примечание: не пугайтесь, гета как такового нет.
Алеку - Александру-Зигфриду фон Лоэнграмму - только девять лет, но он уже не маленький несмышлёныш. Так жить, как он - поневоле поумнеешь чуть раньше, положение обязывает. Положение... это значит, что Алек должен быть достоин стать кайзером Нойе Рейха, когда вырастет. А для этого надо быть умным и сильным. Уметь и знать больше, чем остальные. И Алек честно старается.
Алек сидит над домашним заданием по арифметике, порой чуть облизывая от волнения верхнюю губу. Сегодня домашнее задание будет проверять мама, а это не так-то часто случается. Его мама очень занятая женщина. Она - правительница-регент, до тех пор, пока Алеку не исполнится семнадцать лет. Конечно, мама не одна занимается государственными делами, но не позволяет никому брать на себя больше, чем сама делает. Даже дяде Паулю и дяде Вольфу. Хотя Алек иногда думает, что дядя Пауль мамино непозволение игнорирует. Просто маме не говорит, чтобы она не волновалась. Мама и так слишком много волнуется - особенно сейчас, когда у них какие-то проблемы с хайнессенскими руководителями. Алек хотел бы знать лучше, но ему почти ничего не рассказывают. Хотя он не несмышлёныш. И даже почти не маленький.
Дверь в классную комнату открывается почти бесшумно. Алек даже не оборачивается, настолько увлечён новой сложной задачей. Ему нравится решать такие.
- Александр.
Этот голос Алек хорошо знает, да и никто больше не зовёт его так, по первому полному имени. Дядю Вольфа отучила тётя Эва, а тётя Аннерозе чаще называет вторым. Ей так больше нравится.
- Её величество, твоя мать, сегодня не сможет освободиться в нужное тебе время.
Алеку обидно сейчас практически до слёз, пусть он и знает, что будущему кайзеру неприлично плакать. Потому что неприлично, он незаметно - то есть, ему кажется, что незаметно - резко трёт глаза свободной от пера ладонью.
- Она совсем не сможет прийти, да? - Алек поворачивается на стуле, неуклюже немного.
- На твоём месте я бы на это не рассчитывал, - вошедший слегка качает головой, у него очень сдержанные жесты. - Она бы не стала посылать меня, если бы надеялась опоздать только немного. Это бы только всё испортило.
Алек вздыхает. Дядя Пауль всегда всё понимает очень хорошо, но даже Алеку это иногда не нравится. Мама тоже вздыхает, бывает такое, а дядя Вольф может и из себя выйти. Зато Алек бы очень хочет, когда вырастет, быть таким же спокойным, когда людям вокруг не понравятся его слова. Пока что получалось плоховато - мама вздыхала, только по-другому, ерошила ему волосы и говорила, что он похож на отца. Алек молчал.
Он не знает, что сказать, потому что папу видел только на парадном портрете и нескольких плохоньких голофото. Парадный портрет его немного пугает, хотя, конечно, так и должен выглядеть настоящий кайзер. Но "папой" человека с портрета называть трудно. Человека с голофото - легче, и всё-таки... он не придёт, ничего не сделает. Его совсем нет в жизни Алека.
- Я думал, что мама сегодня проверит мои задачи. Ждал... очень, - признаётся Алек, глядя слегка нахмуренно. - Думал, расскажу ей, как решается, и вообще про день сегодняшний расскажу.
- Полагаю, ты их решал, выбирая самое простое и красивое решение? - неожиданный вопрос застаёт Алека врасплох, он моргает от удивления. И кивает утвердительно, чуть ли не автоматически:
- Да, как раз так. Там была одна такая, можно было использовать старый метод, а можно - новый, тот, который сегодня прошли. Новый сложнее, конечно... То есть проще как раз, только его применять надо... научиться, в общем, а решение короче получится.
Алек сам не замечает, как начинает рассказывать, сначала про арифметику, потом про занятия по литературе и истории, потом вообще про астрономию, хотя она была вчера. Просто рассказ об этом он как бы берёг в запасе, для мамы. Но дяде Паулю тоже можно рассказывать. Всё-таки мама просто слушает, а потом говорит что-нибудь, например "Умница" или "Молодец" или "Какая у тебя интересная жизнь". Они только про ребят из гимназии, про Феликса и некоторые книжки поговорить могут, тем более, у мамы всегда столько дел. Конечно, дядя Пауль тоже - занятой человек, министр и всё такое... но знает побольше, чем мама, хотя об этом Алек маме никогда не скажет, потому что не хочет обижать. А вообще, Алек, конечно, не подслушивал - это нечестно для будущего кайзера - но просто слышал, как мама говорила, что неплохо бы кому-то бывать с ребёнком. Ребёнком мама его называет, но ей можно ещё. Это мама говорила ещё давно, но дядя Пауль и раньше для него находил время. С тех пор, как Алек вообще что-то соображать начал.
Феликс вот говорит, что боится дядю Пауля, но просто повторяет, что тётя Эва сказала. А тётя Эва... ну, она тётя Эва, конечно, очень хорошая, и вообще мама Феликса, но всё-таки ничего не понимает. Ей-то ничего рассказать толком нельзя, обругает и маме по комму сообщит, и дяде Вольфу скажет. Дядя Пауль тоже, может, скажет что-нибудь такое... обидное, но и скажет ещё, как больше такого не повторять. Или повторять, но не попадаться. Если Алек всё старался делать... нет, "стараться" нельзя, можно делать или не делать! если Алек всё делал, подумав и вспомнив, что сказано, то выходило лучше. И по учёбе, и вообще. Только про ребят из гимназии и всякие отношения лучше было с мамой говорить, конечно. Алек это ещё с первого класса понял.
Сейчас Алек рассказывает про школу, даже показывает тетрадку с решением - и внимательно смотрит. Взрослые, кроме мамы, часто говорят, что у дяди Пауля "каменное лицо", но Алек не совсем понимает, что это значит. Он хорошо видит, когда дядя Пауль им доволен, а когда - не очень, когда интересно и когда нет, и разное другое тоже видит. То есть, может, и не совсем видит, но знает точно. А ещё дядя Пауль иногда улыбается - по-своему, конечно. Когда они о маме с ним говорят.
Наконец, Алек переводит дыхание. Он всё рассказал, что хотел, и сейчас ему кажется что внутри маленькая чёрная дыра. Мамы всё нет и она не придёт, наверное, до самой ночи. Уже четвёртый день так.
Алек откладывает тетрадку и не знает, что бы ещё сказать, чтобы маленькая чёрная дыра заткнулась. Хорошо, что он заранее включил в своей классной комнате лампы.
- Так ты сделал необходимые уроки, Александр?
- Сделал, -тихо соглашается Алек.
- Тогда можешь разрешить мне сесть.
Алек чуть по лбу себя не хлопнул, он забывает, что должен... вроде как разрешать, в своём присутствии, он же действительно будущий кайзер.
- Извините, дядя Пауль... Садитесь, конечно, я...
- Не надо, - он слабо делает отрицательный жест, но на диван всё равно садится - как можно удобнее. - Это тебе на будущее, заметка. Чтобы о мелочах не забывал при своей стратегии поведения. Твоего отца стратегия эта и выручала, и подводила, но у меня есть пока основания думать, что ты и на свою мать похож в значительно большой степени...
- Похож... наверное, и похож, только это разве важно, если она... - Алек сглатывает.
- Она занимается важным делом. От которого зависит будущее нашей страны, в которой ты ещё будешь править. О каком факте, ты, наверное, помнишь, если недавно ещё раз не попробовал залезть на розовый куст с тем же исходом.
Алек невольно чуть-чуть, но улыбнулся. Только на секунду, правда, потом опять вспомнил о теме.
- Да, я знаю, что буду кайзером... но... вы ведь поможете маме справиться? Я тоже, если надо, могу.
- Я всегда готов помочь её величеству Кайзерин. А ты учись и читай - ту книгу, что я давал на прошлой неделе, например. Это тоже помощь, только не для данного момента, а на перспективу развития. Не упусти её из виду.
Алек кивает, хотя и не совсем понимает, что такое "перспектива развития". Он понимает главное, что дядя Пауль будет помогать маме, а ему, Алеку, надо за мамой следить. "Из виду не выпускать", чтобы маме было хорошо, наверное. Надо будет ещё раз спросить по поводу того, что не очень понятно, но сейчас Алеку больше хочется спросить о другом. Даже если это какая-нибудь военная тайна.
- А расскажите... что там за проблема с республиканцами этими? Почему мама так ими занята? Мне никто не рассказывает, дядя Вольф и то сказал, что я слишком маленький.
- Попробую объяснить так, чтобы ты понял, - военный министр Нойе Рейха жестом руки приглашает Алека сесть на диван рядом с собой, а другой рукой ищет в кармане необходимую флэшку. - Только принеси проектор с того стола.
**
Алек действительно почти всё понял, хотя некоторые слова всё-таки просил объяснить. Это было как игра в космодесант - одновременно и страшно, и интересно, только там не настоящий ночной страх, когда боишься, что с мамой или кем-нибудь ещё случится плохое. А немного другой.
Но Алек ничем помочь маме всё равно не мог, даже если бы ещё раз всё объяснили. Он уже не маленький, но ещё не настолько вырос. Вот когда ему будет целых тринадцать, можно будет пойти в политику, или отправиться на войну, или помочь дяде Паулю переловить республиканских шпионов.
Пока Алеку надо только ждать.
А мама всё время одна. Алек смотрит, как она что-то делает, например, пишет письмо - это его воспоминание, ему было четыре или пять лет. У мамы лицо очень серьёзное и немножко печальное, она почти не смотрит на Алека. А когда смотрит, то словно впервые замечает, что он тут сидит, и пододвигает к себе комм, чтобы вызвать дядю Вольфа. И у мамы лицо из печального становится виноватым. Она одна, только... да, тогда, когда дядя Вольф его повёл к ним с тётей Эвой домой, они в коридоре почти столкнулись с дядей Паулем. Алек помнит, что тот шёл к маме. Он о чём-то таком дяде Вольфу сказал. И дядя Вольф нахмурился, вслед даже поглядел.
Дома у дяди Вольфа и тёти Эвы Алеку нравится. Там тепло, уютно, там Феликс, в конце концов. Лучший друг, хотя и чуть больше чем на год старше. Они ни разу не ссорились, с младенчества самого - так, по крайней мере, тётя Эва рассказывала. Тётя Эва очень приятно смеётся, и пироги у неё вкусные, вкуснее, чем готовят дома во дворце... Просто там скучно, Алеку чем дальше, тем больше так кажется. Он не скажет Феликсу, а то ведь можно впервые поссориться и в нос получить. Только Феликс, наверное, сам поймёт, почему-то Алек в этом уверен. Может, потому, что последние месяцы друг слишком часто в зеркало смотрится.
А Алеку интереснее дядя Пауль. И книги, которые мама говорит, что читать ему ещё может быть рано, а вот дядя говорит, что стоит попробовать, прежде чем делать вывод. Алеку больше нравятся книги с примечаниями в конце, так можно больше новых понятий запомнить, а ещё ведь есть язык бывшего Союза, который Алек только три года назад начал учить, но что-нибудь на нём всё равно читать надо. До того, как его начали учить, Алек и не знал, что дядя Пауль союзный язык тоже знает и даже вполне хорошо. Алек думает, что ему повезло иметь такого... даже не понятно, какое слово подставить. Хотя Алек знает, какое, наверное, он хотел бы.
Просто дядя Пауль как-то рассказывал, как они познакомились с мамой. То есть, как он в первый раз её увидел. "Ещё тогда я подумал, что она - необыкновенная женщина", вот как он сказал. И про то, что было потом, до того как мама вышла замуж за папу, тоже рассказывал, хотя и немного совсем. Алек сначала думал, что ему кажется, но потом ещё раз посмотрел. И вспомнил, как Феликс рассказывал о девочке, которая ему нравится - из женской школы через дорогу. Феликс не совсем так рассказывал, то есть совсем не так, и через неделю ему эта девочка больше не нравилась, но что-то общее всё равно было.
Алек думает по ночам иногда. Мысли смутные и неправильные, конечно, особенно если подумать о папе - но ведь Алек никогда не видел папу. С ним совсем другие люди рядом сейчас. И им... они... в общем, значат друг для друга больше обычного.
Это же не так важно, что по глазам дяди Пауля ничего не видно. Зато о маме он заботится, как даже дядя Вольф не сумел бы, наверное. Не какими-то словами, а по-настоящему. И выражение лица, когда мама из комнаты уходит, Алек понимать научился. Он действительно уже не маленький.
Только мама... у мамы такое лицо, словно ей грустно и страшно одновременно. Почему грустно, Алек догадаться может - у мамы есть портрет папы, маленький, который она никому не показывает. Только сама иногда смотрит. Долго смотрит и как будто виноватой себя чувствует перед папой, за что-то. А вот почему маме страшно, Алек не понимает. Чего бояться его маме, если она самая красивая и сильная, и правит целой Галактикой, кроме республиканцев на Хайнессене?..
Алек рисует палочки и кружочки на черновом листе. Он свёл брови от досады, и у него получаются какие-то очень странные человечки. Один маленький, один побольше и ещё один - вместе с ними, почти рядом. Его Алек дорисовывает ещё более зло, чуть не протыкает пером бумагу. Тянется к чернилам, но так и не подписывает рисунок. Комкает бумагу и бросает в мусорную корзину. А потом второй раз за вечер зло и резко трёт ладонью глаза. Он уже не маленький, чтобы плакать, даже если ничего совершенно не понимает.
**
- Мама, скажи, ты любишь кого-нибудь, кроме папы? - тихо спрашивает Алек в темноте, когда мама всё-таки приходит пожелать ему спокойной ночи.
Хильдегарде фон Лоэнграмм вздрагивает от неожиданного вопроса сына. Она действительно не ожидала ничего подобного - хотя это было с её стороны, конечно, слишком наивно. Кайзерин смотрит на Алека очень внимательно, только в тёмной спальне выражения лица не разглядеть. Можно назвать этот взгляд напряжённым - но Алек ещё не знает такого слова.
- Нет, конечно же, нет, - с усилием произносит Хильдегарде и слегка мотает головой в сторону. Будто отгоняя что-то, но это ведь могло и показаться.
Она так нежно, как получается, целует сына в лоб и уходит. К сожалению, ей самой сейчас предстоит не спать, а работать.
В кабинете Кайзерин уже дожидается военный министр и начинает свой экстренный доклад - после неизбежного, краткого и столь необходимого для соблюдения привычных границ поклона.
@темы: фанфики, весенний фестиваль AU, джен, Legend of the Galactic Heroes
-
-
15.04.2011 в 20:14А кстати - что там за сложности с Хайнессенскими руководителями?
-
-
15.04.2011 в 20:18Не в смысле "красивой картинки", а в смысле стройности и мыслей, и действия... и общей гармоничности.
Почему-то все такое... естественное )
-
-
15.04.2011 в 20:30Просто ужасно. Такой одинокий Алек...
-
-
15.04.2011 в 20:47Хотя действительно печально. Но не настолько, что бы дальше-все-будет-плохо, нет.
-
-
15.04.2011 в 20:53А получится хорошо, я думаю.
-
-
15.04.2011 в 20:58-
-
15.04.2011 в 22:12А мне почему-то невыразимо печально.
Просто ужасно. Такой одинокий Алек...
То же самое ощущение. Холодно ему, но он пока не может в этом признаться. Жутко как-то от всего этого.
-
-
15.04.2011 в 22:12Ну да, ребёнок не вполне понимает, что и почему влияет на поведение взрослых.
А кстати - что там за сложности с Хайнессенскими руководителями?
Собственно, они там в конечном итоге не идиоты и создают свою, скажем так, информационную сеть - но особые службы Рейха бдят. Далее следует дипломатический конфликт в стиле: "Что это ваши шпионы делают на нашей столичной планете? - Это не шпионы, а мирные граждане-иммигранты!". Конфликт, разумеется, требуется как-то улаживать.
Сын Дракона
Почему-то все такое... естественное )
Приятно слышать.
~Мари
Позвольте, почему одинокий? У него есть Феликс, есть дяди и тёти... Школа, в конце концов. Социализирован вполне. Другое дело, что в таком возрасте нужна семья, а с этим получается вот именно как в названии рассказа.
Лорилин
Мне нравится, что по тексту раскидано так много разных мелочей.
Автор любит мелочи=))
А дальше все не будет плохо. Просто это жизнь, а она не часто бывает радужной.
AnnetCat
Ну а разве Оберштайн - не человек?) По-моему, не так уж удивительно, что он неплохо общается с ребёнком, особенно учитывая, что у детей психика более лабильна и не загрязнена стереотипами.
А уж что до результата - за это можно быть спокойным, полагаю. Алек - умница. Просто маленький ещё.
-
-
15.04.2011 в 22:18Аааа =)) вон оно чо... Полагаю, может случиться и обратная ситуация: "Откуда это у нас на Хайнессене эти? Забирайте, а то они нам надоели".
-
-
15.04.2011 в 22:19-
-
15.04.2011 в 22:22-
-
15.04.2011 в 22:37Жутко как-то от всего этого.
Не потому ли, что ребёнком занимается подобная личность? Хотя автор вполне понимает, со своей стороны, почему тот же Миттермайер на такое общение подозрительно смотрит. ; )
AnnetCat
Если ребёнок уже во вполне разумном возрасте - как раз лет с четырёх-пяти - то аналитик с ролью воспитателя вполне справиться может. Особенно при наличии чувства ответственности.
К слову - спасибо за ваш клип, благодаря которому автор понял, что не единственный задумывался об отношении Оберштайна к фройляйн Мариендорф.
Chiora
Полагаю, может случиться и обратная ситуация: "Откуда это у нас на Хайнессене эти? Забирайте, а то они нам надоели".
Может, может, но автор почему-то верит в рейховские спецслужбы. Хотя ошибки и проколы возможны всегда и у всех.
~Мари
Это довольно частая жизненная ситуация.
Но я больше сочувствую Хильдегарде, признаться. Поскольку её положение более сложное.
А сын найдёт, чем заполнить и компенсировать.
-
-
15.04.2011 в 22:40И потому что Хильды нет рядом, и нет друга - Феликс-тое му не друг, а приятель - только Оберштайн, не способный ребенку дать тепло, а сейчас, вот в этот самый период, когда он еще не стал подростком, оно ему очень, очень нужно.
-
-
15.04.2011 в 22:40А на Хайнессене народу меньше - каждый на счету =))
-
-
15.04.2011 в 22:45Я обоим сочувствую. Нет, не так. Всем троим.
Но ребенка жальче потому, что у него впереди - жизнь. А что с ним будет при таком детстве - большой вопрос. И какие тараканы разведуться в его голове.
Отцу вот его тоже материнской ласки не хватило в детстве....
-
-
15.04.2011 в 22:55-
-
16.04.2011 в 00:18Только Оберштайна жалко. Всегда За плечом и никогда рядом.
А Алека - не жалко. Есть большое количество неполных семей, где вырастают прекрасные мальчики. И вот тут папа - на портрете. А бывает что папа-то не на портрете, только все равно его нет в жизни ребенка, или в жизни семьи ребенка.
И отношения Пауля. Он дает стержень что ли... Даже не то что бы дает... он получается \сейчас пойдет кривое сравнение\ восковой формой, которая поможет субстанции выдержать, пока она жидкая, а потом, когда материал затвердеет, ее просто снимут.
И умение держать форму, управлять эмоциями, думать в конце концов головой - то, чего иногда так не хватало вспыльчивому Райнхарду.
И тепло там в отношениях есть. Для тепла не обязательно бросаться на шею. А вот то, что ребенок с удовольствием рассказывает... это хороший признак доверия.
Жалко, что с Волком не нашел общий язык. А еще в Алеке получилось больше от мамы, чем от папы =)
И... я не уверена, что у него контакт с Аннерозе. Мне почему-то показалось, что т.к. она называет его вторым именем, то видит в нем второго мальчика-Зига. Я не уверена, что Алеку нужно такое отношение. Хотя может если на разбитую коленку подуть....
Я просто не очень люблю, когда в отдельно взятых детях начинают видеть не их самих, а тени других людей.
-
-
16.04.2011 в 04:50Спасибо за развёрнутый комментарий
Только Оберштайна жалко. Всегда За плечом и никогда рядом.
"Номера второго быть не должно"(с). Да и имидж кайзерин - штука тонкая, сами, наверное, понимаете.
Так что не стоит жалеть - автор полагает, что такой человек вряд ли принял бы жалость в свой адрес.
Сравнение ваше кривым не кажется - лично с моей точки зрения.
А ещё я сейчас скажу спорную вещь, но Оберштайн этого ребёнка любит, как и его мать. Только выражает это по-своему, не словами и намёками, а делом и практикой.
Жалко, что с Волком не нашел общий язык.
Миттермайер понимает разумом, что Оберштайн не враг, и тем более не враг кайзерин и наследника, но с "мужик, шляпа мне твоя не нравится" сделать ничего не может. Характер такой. И память о прошлом ещё. Но этому противостоит честность с собой и умение удержаться от личной мести - за что лично автор Миттермайера уважает.
И... я не уверена, что у него контакт с Аннерозе. Мне почему-то показалось, что т.к. она называет его вторым именем, то видит в нем второго мальчика-Зига.
Ровно это в текст и закладывалось. Аннерозе - "тётушка" в классически-отстранённом варианте, хотя пожалеть может как раз.
Chiora
Давайте я пожму вашу мужественную руку. За психологическое высказывание.
А за политику:
А на Хайнессене народу меньше - каждый на счету =))
Так внедрить можно ещё на этапе подписания соглашений и улаживания практических вопросов.; ) Вы, однако, провоцируете автора на раскрытие иного аспекта - в смысле, рабочей деятельности Оберштайна.
Erna_Y
~Мари
Отвечу вам одновременно, т.к. об одном и том же.
Автор лично видел достаточно детей из "проблемных" семей. И, в общем, если детство Алека - это то детство, от которого появляются обильные тараканы, то автор - испанский лётчик. А так - психологические проблемы, связанные с воспитанием, есть в той или иной мере у всех, даже у здесь обсуждающих.
Отцу вот его тоже материнской ласки не хватило в детстве....
У Райнхарда мать погибла, насколько помню предысторию. Хильдегарде же вполне жива, здорова и общается с сыном. Не очень часто - но так она вообще и не из мамушек-клуш, каковые вызывают у автора глубокую антипатию. Алсо, мать автора в чём-то весьма похожа, но травмированным автор себя не ощущает.
Касательно Оберштайна лично - автор уже сказал выше, в ответе на комментарий KelRian.
Ребёнок (напомню, если кто-то из комментаторов забыл собственное детство в плане самоощущения) - не существо, которое нужно исключительно жалеть и лелеять. Наоборот, ребёнка необходимо воспитывать, ответственно подходя к вопросу.
Впрочем, автор может вспоминать собственное детство и быть слегка пристрастен в вопросе отцовских и приравненных к ним обязанностей.
Феликс-тое му не друг, а приятель
Цитирую текст:
там Феликс, в конце концов. Лучший друг, хотя и чуть больше чем на год старше. Они ни разу не ссорились, с младенчества самого
-
-
16.04.2011 в 09:41Из Вашего же текста у меня сложилось впечатление, что Алеку - несмотря на то, что его все любят, и мама тут вот, и дядя Пауль, который несомненно тоже любит - так вот, несмотря на все это, ему одиноко.
А ощущение одиночества не проходит даром, независимо от полноты или неполноты семьи, возраста и прочих мелких деталей.
Если Автор не хотел ничего такого вложить в текст - значит это лично мое. вылезшее откуда-то из глубин подсознания восприятие. Жаль, если оно кого-то задело, я честно не хотела.
-
-
16.04.2011 в 09:53Обрештайн не узнает о моей жалости. Такого попробуй пожалей -)
-
-
16.04.2011 в 14:09Уже в десять лет он чувуствует себя ответственным - за маму, например.
И готовится к большой ответственности за жизнь тысяч людей.
И потому уже в свои десять лет частью интуитивно, частью осознанно отстраняется от мира, не позволяет себе думать о девочке из соседненго пансиона и сладких пирожках.
И потому Оберштайн для него становится ближе, чем Эва или Феликс, хотя близость эта и не окрашена яркими эмоциями.
-
-
16.04.2011 в 18:43Алек пытается нарисовать семью, как обычно дети рисуют. А фигуранты, опять же, в названии текста.
~Мари
А ощущение одиночества не проходит даром, независимо от полноты или неполноты семьи, возраста и прочих мелких деталей.
Соглашусь, что даром не проходит. Другое дело, что автор обоснованно сомневается в наличии исключительно негативных последствий. Опыт сам по себе - не окрашен оценочно, многое зависит от личности.
Автор специально "вложить в текст" мало что хотел, просто описывал представившуюся ситуацию. Прошу извинить за излишнюю резкость, если она была.
Tara Aviniony
Мальчик ответственный, да. "Положение обязывает".
Здесь, мне кажется, и его собственный характер повлиял - и воспитание тоже, поскольку человека, более ассоциирующегося с понятием "ответственность", чем Оберштайн, автору сложно представить. По крайней мере, в рамках ЛоГГ-канона.
-
-
16.04.2011 в 18:57-
-
18.04.2011 в 14:55Автор, я не могла, конечно, не вспомнить тот разговор. И я вам очень благодарна за ваш фик. Я совершенно не ожидала, это же даже заказом не было, просто воспоминание.
Вы же знаете, кто я, верно? Если хотите, можем поговорить в умылах или у меня.
-
-
18.04.2011 в 16:12Э...
Автор текста недоумевает, поскольку, судя по всему, автора приняли за кого-то другого. Просто автору давно ело мозг нечто подобное.
И автор не понимает, кто вы.(:
Хотя весьма растроган отзывом.
-
-
18.04.2011 в 16:19хоть и не верю в такие совпаденияНеважно.
-
-
18.04.2011 в 16:20-
-
18.04.2011 в 16:26читать дальше
-
-
18.04.2011 в 16:28-
-
18.04.2011 в 16:55