ко дню рождения братиков
Полномочный представитель Республики Афродитас (чудесная курортная зона, оффшоры, экспортные вина) мнется и потеет. Жуслан Титания не предоставил ему широкого выбора. Либо оказать финансовую поддержку лордам Титания, наводящим порядок в Империи, либо продолжать держаться нейтралитета и после окончания войны вылететь в трубу со всей своей республикой.
- Потому что нейтралитет сейчас – это почти предательство, господин Грегор, вы ведь понимаете, - вежливо, но холодно говорит Жуслан. – Предательство интересов Титания, а, если я не ошибаюсь, девяносто три процента ваших доходов связаны именно с деятельностью нашего клана?
Вариант с поддержкой явно обреченного на провал мятежа Идриса Титания даже не рассматривается. После покушения на жизнь, а потом и смерти Безземельного Лорда в Ураниборге, да еще при таких сомнительных обстоятельствах… Да еще перед лицом набирающей обороты гражданской войны в Империи, большая часть Титания уже выразила свою преданность лордам Ариабарту и Жуслану. В них видят спасителей и организаторов, наследников семьи, двести лет предохранявшей галактику от хаоса.
Или поддержать мятежников и в результате увидеть что-нибудь миленькое, вроде тотальной экспроприации?.. А может быть, просто головой в воду?
- Но мы можем получить какие-либо гарантии? – спрашивает господин Грегор, прикладывая ко лбу клетчатый платок. – Возможно, клан Титания приобретет контрольный пакет акций нашего главного банка? Или подпишет соглашение…
- Извините, - обрывает его Жуслан. – Все, что вы можете получить сейчас – мои устные гарантии сохранения статуса кво на ближайший год. Новый Безземельный лорд, когда он будет избран, рассмотрит вопрос о банках республики в рабочем порядке. У вас есть шанс на его благоприятное решение. Но если сейчас вы не окажете нам поддержки, шанса не будет.
Представитель республики Афродитас нетвердой рукой подписывает огромный займ клану Титания, а Жуслан глядит на него без сострадания и думает уже о другом. Результат был предрешен заранее, битва была слишком неравной. Но нет никакой причины теперь не проявить сострадания к побежденному, и Жуслан вызывает референта с кофе и прохладительными напитками. Сам он не сможет составить господину Грегору компании, его день расписан по минутам.
Возле безымянной желтой звезды класса G2 второй по величине флот лорда Идриса постепенно превращается в воспоминание. Командующий, кто бы он ни был, попал в довольно простую ловушку и теперь ничего не может сделать против плотного лазерного огня, который ведется со всех направлений сферы. Заведомо обреченная позиция, и попытки прорыва захлебываются одна за другой. На «Золотом руне» лорд Ариабарт следит за экранами и коротко кивает, когда ему передают, что поступил вызов с Балгашью по прямой связи.
- Направьте в мою каюту, - говорит он связисту и покидает мостик. Нет необходимости наблюдать за агонией противника. – Полсон. Предложите им сдаться… когда процент боеспособных кораблей будет не больше десяти процентов. Нам сейчас нельзя рисковать.
В другое время, в другой битве Ариабарт послал бы предложение о сдаче раньше. Четверти боеспособного флота противника дают шанс спасти свои жизни, так написано во всех учебниках военного дела. Ариабарт Титания никогда не соблюдал даже этой пропорции, принимая капитуляцию в любой момент сражения: он всегда верил в благоразумие командиров, способных оценить свои силы и вероятный исход сражения. Когда-то это завоевало ему репутацию не только одного из лучших, но и самого гуманного военного лидера клана.
Но сейчас приходится действовать жестко. После известия о разгроме этого флота не один офицер Идриса задумается о том, стоит ли поддерживать заранее проигранное дело, в котором нет даже шанса остаться в живых. Фанатиков мало, к тому же, лорд Идрис никогда не отличался умением собирать фанатиков… да и вообще собирать людей.
Ариабарт забывает о лорде Идрисе в тот момент, когда перешагивает порог своей каюты. У стола стоит голографический Жуслан и салютует ему рукой. Они оба говорят одновременно:
- С днем рождения!.. – и смеются, потому что так совпали. Здесь и сейчас нет места ни для политики, ни для войны.