Авторы: Ариабарт пушистый и в фуражке, Алэй Лан
Фэндом: Tytania
Рейтинг: PG
Сеттинг: постканон
читать дальше
Жуслан входит в его палату, и на его лице написано спокойное ожидание предательства.
А Ариабарт думает, что, пожалей он о своей скоропалительной отставке, лучшего расклада и представить было бы нельзя. Он сейчас без пяти минут не князь, без пяти минут никто. И вот его шанс – беглец и без пяти минут объявленный в розыск преступник - стоит и ждет, когда Ариабарт решит воспользоваться им. И неважно совершенно, что Жуслана по распоряжению Ариабарта встретили, как командующего флотом. Это может быть ловушкой, это может быть отвлекающим маневром или даже насмешкой. Ариабарт знает ход мыслей Жуслана не потому, что тот его брат, но потому что они оба Титания, и важной здесь становится даже не родственная связь, но среда обитания, которая создала их обоих. Среда, в которой всегда нужно быть готовым к тому, что ближний собирается тебя сожрать.
Ариабарт с некоторой долей брезгливости осознает, что эта власть его зачаровывает. Ему неожиданно приятно держать в руках жизнь Жуслана, понимать, что одного приказа хватит, чтобы его уничтожить. Стыдное, гадкое, но все же удовольствие, их именно к такому приучили: радоваться чужому падению и способствовать ему по мере сил. Вызов из Уранибурга проходит в самый неловкий для них обоих момент и почему-то кажется чуть ли не протянутой рукой помощи. Ариабарт с готовностью цепляется за нее – в жизни он не был так рад видеть Идриса. Его заносчивый тон, требовательные на грани истерики интонации ласкают слух – Ариабарт улыбается, точно зная, что сейчас избавится от отравленного подарка. Власть над Жусланом - не то, что он просил, определенно. Отказываться от нее так же приятно, как использовать отборные ругательства в отношении Идриса.
В этот день он впервые видит в глазах Жуслана то странное выражение и, смутившись, начинает говорить первое, что придет в голову. Ариабарт сам понимает, что тему он выбрал не самую подходящую, но Жуслан будто приходит в себя, и в конце концов им удается свернуть на дела. Говорить о будущем мятеже - давайте называть вещи своими именами - безопасно. Жуслан строит планы, набрасывает первый вариант письма к императору, перечисляет, с кем именно надо связаться, кого перетащить на свою сторону. Ариабарт кивает и иногда вставляет пару слов - лучше не мешать профессионалу играть на своем поле. Его роль будет заключаться в военных действиях против Идриса - это он умеет, это ему нравится. А политикой пусть занимается Жуслан.
Больше всего Ариабарт боится не действий Идриса, не реакции остального клана (мало будет радости победить и обнаружить, что вся твоя родня потихоньку саботирует все твои решения), больше всего ему становится не по себе, когда он думает о Аджимане. Пока тот молчит, пока все на их стороне, но и Ариабарт и Жуслан прекрасно понимают - одна речь Безземельного Лорда, и они будут втоптаны в грязь. Ариабарт читает донесения шпионов из Уранибурга и раздумывает, что же может означать такое странное бездействие Аджимана. Ему немного стыдно, когда он думает, что лучшим выходом для них была бы смерть последнего, желательно внезапная, чтобы Аджиман не успел оставить никаких распоряжений о передачи власти, и подтвержденная, чтобы ни у кого не осталось ни малейших сомнений. Вот тогда они с Идрисом были бы на равных.
Жуслану Ариабарт о своих мыслях не говорит. Тот и так понимает, какое шаткое у них положение, зачем озвучивать прописные истины? Ариабарт не думает, что Жуслан будет играть настолько грязно и подсылать к Безземельному Лорду убийц. За то время, пока они сражаются бок о бок – «Какой пафос», - усмехается Ариабарт про себя - он узнает брата все лучше и лучше. Жуслан, как это ни странно, благороден и не слишком любит грязные методы, хотя и с успехом их применяет. Ариабарт искренне благодарен, что он сам от этого избавлен.
Он восхищается Жусланом и однажды открыто говорит ему об этом. Реакция Жуслана... странная. Он смущен, рад и снова смотрит на Арибарта так, что у того начинает сосать под ложечкой.
Взгляд Жуслана возвращает ему высказанное только что восхищение, и возвращает в избытке. «Это слишком», - хочется сказать Ариабарту, хотя он не может пока сформулировать, что именно «слишком». Слишком хорошо? Тогда почему у него такие дурные предчувствия? Разве не хотелось ему, чтобы Жуслан ценил его?
«Ценил, а не переоценивал». Жуслан смотрит на него так, будто любое слово Ариабарта – истина, любой поступок – верх совершенства, и от осознания, какие проценты придется платить по этому кредиту доверия, становится почти дурно.
«Я этого не просил», - думает Ариабарт, понимая, почему слепое восхищение называют слепым: тот, в чьих глазах оно поселилось, видит перед собой не человека, но его улучшенную и дополненную собственной фантазией версию. Тот, кому так улыбается Жуслан, с самим Ариабартом, вероятно, имеет мало общего. Ариабарт улыбается в ответ и чувствует себя самозванцем, которого вот-вот разоблачат.
А Ариабарт думает, что, пожалей он о своей скоропалительной отставке, лучшего расклада и представить было бы нельзя. Он сейчас без пяти минут не князь, без пяти минут никто. И вот его шанс – беглец и без пяти минут объявленный в розыск преступник - стоит и ждет, когда Ариабарт решит воспользоваться им. И неважно совершенно, что Жуслана по распоряжению Ариабарта встретили, как командующего флотом. Это может быть ловушкой, это может быть отвлекающим маневром или даже насмешкой. Ариабарт знает ход мыслей Жуслана не потому, что тот его брат, но потому что они оба Титания, и важной здесь становится даже не родственная связь, но среда обитания, которая создала их обоих. Среда, в которой всегда нужно быть готовым к тому, что ближний собирается тебя сожрать.
Ариабарт с некоторой долей брезгливости осознает, что эта власть его зачаровывает. Ему неожиданно приятно держать в руках жизнь Жуслана, понимать, что одного приказа хватит, чтобы его уничтожить. Стыдное, гадкое, но все же удовольствие, их именно к такому приучили: радоваться чужому падению и способствовать ему по мере сил. Вызов из Уранибурга проходит в самый неловкий для них обоих момент и почему-то кажется чуть ли не протянутой рукой помощи. Ариабарт с готовностью цепляется за нее – в жизни он не был так рад видеть Идриса. Его заносчивый тон, требовательные на грани истерики интонации ласкают слух – Ариабарт улыбается, точно зная, что сейчас избавится от отравленного подарка. Власть над Жусланом - не то, что он просил, определенно. Отказываться от нее так же приятно, как использовать отборные ругательства в отношении Идриса.
В этот день он впервые видит в глазах Жуслана то странное выражение и, смутившись, начинает говорить первое, что придет в голову. Ариабарт сам понимает, что тему он выбрал не самую подходящую, но Жуслан будто приходит в себя, и в конце концов им удается свернуть на дела. Говорить о будущем мятеже - давайте называть вещи своими именами - безопасно. Жуслан строит планы, набрасывает первый вариант письма к императору, перечисляет, с кем именно надо связаться, кого перетащить на свою сторону. Ариабарт кивает и иногда вставляет пару слов - лучше не мешать профессионалу играть на своем поле. Его роль будет заключаться в военных действиях против Идриса - это он умеет, это ему нравится. А политикой пусть занимается Жуслан.
Больше всего Ариабарт боится не действий Идриса, не реакции остального клана (мало будет радости победить и обнаружить, что вся твоя родня потихоньку саботирует все твои решения), больше всего ему становится не по себе, когда он думает о Аджимане. Пока тот молчит, пока все на их стороне, но и Ариабарт и Жуслан прекрасно понимают - одна речь Безземельного Лорда, и они будут втоптаны в грязь. Ариабарт читает донесения шпионов из Уранибурга и раздумывает, что же может означать такое странное бездействие Аджимана. Ему немного стыдно, когда он думает, что лучшим выходом для них была бы смерть последнего, желательно внезапная, чтобы Аджиман не успел оставить никаких распоряжений о передачи власти, и подтвержденная, чтобы ни у кого не осталось ни малейших сомнений. Вот тогда они с Идрисом были бы на равных.
Жуслану Ариабарт о своих мыслях не говорит. Тот и так понимает, какое шаткое у них положение, зачем озвучивать прописные истины? Ариабарт не думает, что Жуслан будет играть настолько грязно и подсылать к Безземельному Лорду убийц. За то время, пока они сражаются бок о бок – «Какой пафос», - усмехается Ариабарт про себя - он узнает брата все лучше и лучше. Жуслан, как это ни странно, благороден и не слишком любит грязные методы, хотя и с успехом их применяет. Ариабарт искренне благодарен, что он сам от этого избавлен.
Он восхищается Жусланом и однажды открыто говорит ему об этом. Реакция Жуслана... странная. Он смущен, рад и снова смотрит на Арибарта так, что у того начинает сосать под ложечкой.
Взгляд Жуслана возвращает ему высказанное только что восхищение, и возвращает в избытке. «Это слишком», - хочется сказать Ариабарту, хотя он не может пока сформулировать, что именно «слишком». Слишком хорошо? Тогда почему у него такие дурные предчувствия? Разве не хотелось ему, чтобы Жуслан ценил его?
«Ценил, а не переоценивал». Жуслан смотрит на него так, будто любое слово Ариабарта – истина, любой поступок – верх совершенства, и от осознания, какие проценты придется платить по этому кредиту доверия, становится почти дурно.
«Я этого не просил», - думает Ариабарт, понимая, почему слепое восхищение называют слепым: тот, в чьих глазах оно поселилось, видит перед собой не человека, но его улучшенную и дополненную собственной фантазией версию. Тот, кому так улыбается Жуслан, с самим Ариабартом, вероятно, имеет мало общего. Ариабарт улыбается в ответ и чувствует себя самозванцем, которого вот-вот разоблачат.
«Я не хочу», - думает Ариабарт.
- Я не хочу, - повторяет он, стоя перед зеркалом, видит, как шевелятся губы, но не слышит ни звука.
- Я не хочу, - вот теперь получилось нормально, но Ариабарта буквально корежит от беспомощности этой фразы, от нелепой детской жалобы, которая прячется за ней. Он открывает кран, плещет на лоб и виски холодной водой. Что толку – в собственной ванной он может до хрипоты орать то, что не решится повторить перед Жусланом.
Даже самому себе ему неловко это говорить. Такой шанс выпадает раз в жизни, за него вцепляются в глотки, идут по трупам, убивают, иногда даже своими руками - Ариабарт достаточно хорошо знает историю своей семьи, те неофициальные ее главы, которые никогда не будут опубликованы в учебниках. Пост Безземельного Лорда - вершина карьеры, цель, к которой наследника каждого дома готовят с рождения. И который, похоже, достанется Ариабарту просто так.
Никто бы не удивился, если бы он тогда пошел к Аджиману один, с уже готовыми бумагами, где говорилось бы о передачи власти ему, Ариабарту. Никто не удивился бы, если бы он еще до этого делал намеки о том, кто именно получит всю власть в клане. Никто, кроме самого Ариабарта.
Он действительно считал, что Безземельным Лордом будет Жуслан. Умный, хитрый, обаятельный Жуслан. Порядочный, добрый, с ласковой улыбкой. Самая лучшая кандидатура. Жуслан, которого поддержали бы все. И который при их последней встрече с Аджиманом сказал:
- Разумеется, я планирую принести присягу лорду Ариабарту.
Это прозвучало так спокойно и естественно, будто Жуслан сообщил, что вода мокрая. Будто бы он с самого начала хотел именно этого.
Ариабарт тогда продолжил улыбаться, будто ничего особенного не случилось - не стоило давать Аджиману повод подумать, что у них с Жусланом есть какие-то разногласия. Впрочем, тот все равно приподнял брови - не удивленно даже, странно расчетливо, и посмотрел на Ариабарта с неожиданным сочувствием.
Жуслан ничего не заметил, а Ариабарт незаметно прикоснулся к собственной щеке - ему казалось, что лицо у него горит. Кожа была нормальной на ощупь, и когда он посмотрел на свое отражение в оконном стекле, то вяло поразился, что не покраснел и не побледнел. И даже руки не тряслись.
Но думать он мог только о процентах, которые его разорят. Бессмыслица.
Он сжимает край раковины так, что белеют пальцы. Все уже решено, и от этой петли ему не отвертеться – слишком уж заботливо ее накинули. И неважно, сколько времени у него до инаугурации, с тем же успехом на него могли напялить мундир Безземельного лорда уже сегодня. Жуслана ему не переспорить – не стоит и пытаться, это Жуслан мастер убеждать, а вовсе не Ариабарт. Тут даже профнепригодностью не отговоришься, уж чего греха таить – Ариабарт достаточно компетентен, достаточно подготовлен, достаточно популярен. Он должен справиться, да и Жуслан всегда будет рядом, и от этого «всегда рядом» Ариабарту вдруг становится душно. Ему не дадут упасть, да что там – он сам себе не позволит даже споткнуться. И никакому «не хочу» здесь просто нет места, особенно если оно единственное, что Ариабарт может противопоставить аргументам Жуслана.
Он плохо и мало спит, ему снится самый утомительный из всех возможных снов – бесплодная череда попыток заснуть. А утром, снова встречаясь со своим измученным отражением, Ариабарт понимает, что сдаваться без боя глупо, и, приведя себя в порядок, набирает номер Жуслана.
Разговор похож на попытки идти по вате - Ариабарт все время проваливается куда-то не туда, и все отчетливее понимает, что до цели, похоже, не добраться вообще. У Жуслана на все есть аргументы - те же самые, что вспоминал сам Ариабарт, и оттого такие эффективные. Нечего возразить, не о чем спорить, а в глазах Жуслана все то же безграничное доверие, от которого хочется выть в голос. Нет лучшей ловушки, чем любовь, и Жуслан это, наверное, даже не осознает.
- Я все же не совсем уверен, что это мое, - говорит Ариабарт под конец.
Наверное, он уже настолько близок к отчаянию, что это слышится в голосе. Жуслан, до того увлеченно строивший планы на "потом", вдруг замирает и внимательно смотрит на Ариабарта. Действительно смотрит, и Ариабарт понимает, вот оно - если он сейчас нажмет, то Жуслан откажется от своей сумасшедшей идеи.
Ему становится жарко от облегчения.
- Ариабарт... - начинает Жуслан, и в его глазах Ариабарт видит совершенно новое чувство.
Не только уверенность, не только вера в него. Совсем в глубине Ариабарт видит холодный расчет.
Почему-то ему становится смешно. И совсем легко. Жуслан-манипулятор, Жуслан-хитрец, ломающий всех в угоду своим планам - это так привычно, так... правильно.
Жуслан улыбается и не заканчивает фразу. Он понял, что добился своего.
Ариабарт соглашается. Несмотря на то, что холодное выражение исчезает из глаз Жуслана, сменяясь не менее искренним обожанием. Несмотря на то, что он понимает - другого шанса отказаться не будет. Колесо завертелось, об отставке Аджимана будет объявлено, Ариабарт станет его официальным преемником и уйти без того, чтобы весь клан потерял лицо, будет невозможно. Несмотря ни на что, он в очередной раз верит Жуслану. К тому же, это не на всю жизнь.
«Это не на всю жизнь» - уговаривает себя Ариабарт через несколько месяцев, принимая присягу. Отставка для Безземельного лорда не всегда равна смерти, и Аджиман, присутствующий здесь же, тому лучший пример.
Позади первые шаги в новой должности, непривычный груз ответственности, изредка трясущиеся по вечерам от напряжения руки и головные боли. Нужно просто привыкнуть и повторять - это не навсегда. Ранение в живот кажется Ариабарту вполне достойной альтернативой вступлению в должность, и в неожиданном и неуместном приступе черного юмора, он думает, не организовать ли на себя покушение.
Может, позже. Если станет совсем невыносимо, если он будет готов пустить себе пулю в лоб, то с радостью согласится, чтобы кто-то выстрелил ему в живот. И, возможно, этот кто-то тоже будет действовать из лучших побуждений.
***
- Я не хочу, - повторяет он, стоя перед зеркалом, видит, как шевелятся губы, но не слышит ни звука.
- Я не хочу, - вот теперь получилось нормально, но Ариабарта буквально корежит от беспомощности этой фразы, от нелепой детской жалобы, которая прячется за ней. Он открывает кран, плещет на лоб и виски холодной водой. Что толку – в собственной ванной он может до хрипоты орать то, что не решится повторить перед Жусланом.
Даже самому себе ему неловко это говорить. Такой шанс выпадает раз в жизни, за него вцепляются в глотки, идут по трупам, убивают, иногда даже своими руками - Ариабарт достаточно хорошо знает историю своей семьи, те неофициальные ее главы, которые никогда не будут опубликованы в учебниках. Пост Безземельного Лорда - вершина карьеры, цель, к которой наследника каждого дома готовят с рождения. И который, похоже, достанется Ариабарту просто так.
Никто бы не удивился, если бы он тогда пошел к Аджиману один, с уже готовыми бумагами, где говорилось бы о передачи власти ему, Ариабарту. Никто не удивился бы, если бы он еще до этого делал намеки о том, кто именно получит всю власть в клане. Никто, кроме самого Ариабарта.
Он действительно считал, что Безземельным Лордом будет Жуслан. Умный, хитрый, обаятельный Жуслан. Порядочный, добрый, с ласковой улыбкой. Самая лучшая кандидатура. Жуслан, которого поддержали бы все. И который при их последней встрече с Аджиманом сказал:
- Разумеется, я планирую принести присягу лорду Ариабарту.
Это прозвучало так спокойно и естественно, будто Жуслан сообщил, что вода мокрая. Будто бы он с самого начала хотел именно этого.
Ариабарт тогда продолжил улыбаться, будто ничего особенного не случилось - не стоило давать Аджиману повод подумать, что у них с Жусланом есть какие-то разногласия. Впрочем, тот все равно приподнял брови - не удивленно даже, странно расчетливо, и посмотрел на Ариабарта с неожиданным сочувствием.
Жуслан ничего не заметил, а Ариабарт незаметно прикоснулся к собственной щеке - ему казалось, что лицо у него горит. Кожа была нормальной на ощупь, и когда он посмотрел на свое отражение в оконном стекле, то вяло поразился, что не покраснел и не побледнел. И даже руки не тряслись.
Но думать он мог только о процентах, которые его разорят. Бессмыслица.
Он сжимает край раковины так, что белеют пальцы. Все уже решено, и от этой петли ему не отвертеться – слишком уж заботливо ее накинули. И неважно, сколько времени у него до инаугурации, с тем же успехом на него могли напялить мундир Безземельного лорда уже сегодня. Жуслана ему не переспорить – не стоит и пытаться, это Жуслан мастер убеждать, а вовсе не Ариабарт. Тут даже профнепригодностью не отговоришься, уж чего греха таить – Ариабарт достаточно компетентен, достаточно подготовлен, достаточно популярен. Он должен справиться, да и Жуслан всегда будет рядом, и от этого «всегда рядом» Ариабарту вдруг становится душно. Ему не дадут упасть, да что там – он сам себе не позволит даже споткнуться. И никакому «не хочу» здесь просто нет места, особенно если оно единственное, что Ариабарт может противопоставить аргументам Жуслана.
Он плохо и мало спит, ему снится самый утомительный из всех возможных снов – бесплодная череда попыток заснуть. А утром, снова встречаясь со своим измученным отражением, Ариабарт понимает, что сдаваться без боя глупо, и, приведя себя в порядок, набирает номер Жуслана.
Разговор похож на попытки идти по вате - Ариабарт все время проваливается куда-то не туда, и все отчетливее понимает, что до цели, похоже, не добраться вообще. У Жуслана на все есть аргументы - те же самые, что вспоминал сам Ариабарт, и оттого такие эффективные. Нечего возразить, не о чем спорить, а в глазах Жуслана все то же безграничное доверие, от которого хочется выть в голос. Нет лучшей ловушки, чем любовь, и Жуслан это, наверное, даже не осознает.
- Я все же не совсем уверен, что это мое, - говорит Ариабарт под конец.
Наверное, он уже настолько близок к отчаянию, что это слышится в голосе. Жуслан, до того увлеченно строивший планы на "потом", вдруг замирает и внимательно смотрит на Ариабарта. Действительно смотрит, и Ариабарт понимает, вот оно - если он сейчас нажмет, то Жуслан откажется от своей сумасшедшей идеи.
Ему становится жарко от облегчения.
- Ариабарт... - начинает Жуслан, и в его глазах Ариабарт видит совершенно новое чувство.
Не только уверенность, не только вера в него. Совсем в глубине Ариабарт видит холодный расчет.
Почему-то ему становится смешно. И совсем легко. Жуслан-манипулятор, Жуслан-хитрец, ломающий всех в угоду своим планам - это так привычно, так... правильно.
Жуслан улыбается и не заканчивает фразу. Он понял, что добился своего.
Ариабарт соглашается. Несмотря на то, что холодное выражение исчезает из глаз Жуслана, сменяясь не менее искренним обожанием. Несмотря на то, что он понимает - другого шанса отказаться не будет. Колесо завертелось, об отставке Аджимана будет объявлено, Ариабарт станет его официальным преемником и уйти без того, чтобы весь клан потерял лицо, будет невозможно. Несмотря ни на что, он в очередной раз верит Жуслану. К тому же, это не на всю жизнь.
***
«Это не на всю жизнь» - уговаривает себя Ариабарт через несколько месяцев, принимая присягу. Отставка для Безземельного лорда не всегда равна смерти, и Аджиман, присутствующий здесь же, тому лучший пример.
Позади первые шаги в новой должности, непривычный груз ответственности, изредка трясущиеся по вечерам от напряжения руки и головные боли. Нужно просто привыкнуть и повторять - это не навсегда. Ранение в живот кажется Ариабарту вполне достойной альтернативой вступлению в должность, и в неожиданном и неуместном приступе черного юмора, он думает, не организовать ли на себя покушение.
Может, позже. Если станет совсем невыносимо, если он будет готов пустить себе пулю в лоб, то с радостью согласится, чтобы кто-то выстрелил ему в живот. И, возможно, этот кто-то тоже будет действовать из лучших побуждений.