Внелимит

[tytania]

По заявке: Tytania. Аджиман| или /Идрис. "Ранение"
Предупреждение: намеки на слэш. Соответствует ли исполнение заявке - решать заказчику.)
Примечание: Спасибо Пушкину за "Пиковую даму". А Танаке - за все остальное.

1320 слов

А играют они и погожими, и ненастными ночами: когда Аджиману захочется, он приглашает Идриса, и тот любезно принимает приглашение. Дело это добровольное, Аджиман всегда осведомляется учтиво - свободны ли вы, лорд Идрис? нет ли у вас на сегодня иных планов? - и всякий раз Идрис заверяет, что для него большая честь провести вечер в игре с лордом Аджиманом. Формулы отшлифованы и просты, будто сами правила карточных игр: легко запомнить и легко применить. Если загаданная карта ляжет направо от банкомета - понтер проиграл, ляжет налево - понтер выиграл; даже ребенок выучит все без труда и поставит против взрослых ценностей свои лакомства и игрушки. В фараоне нужно подсчитывать очки, в покере и преферансе нужно рассчитывать ходы, а сегодня вечером нужно лишь выбирать карты: любые, какие понравятся. И вольно же Идрису, спутавшись, спросить после первой прокидки:
- Я выиграл?
- Нет, дама ваша убита, - ласково говорит Аджиман. - Вы проиграли, лорд Идрис.
Идрис бросает на стол бесполезную карту, черную даму пик. На что бы ни намекал Аджиман - а он намекает, улыбается едва заметно, будто предлагая разделить неприятную, непристойную тайну, - на что бы он ни намекал, Идрису наплевать: проигрыш есть проигрыш, и он заплатит. А потом отплатит, но это уж будет потом. В глубине души он презирает Аджимана за то, что тот в ничтожных играх ищет успокоения; они оба азартны, но Идрису подавай весь мир, а не штосс за ломберным столом. К сорока годам он, так и быть, смирится и остепенится, полюбит экарте и бридж с маленькими ставками; но сейчас его иногда охватывает злость - на что он тратит время! Ведь все это бесполезно, Аджиман забавляется и не станет награждать своего партнера за усердие и терпеливость. А если Идрис взбрыкнет - чего же проще, найдется другой игрок. Это просто маленькая милость: никаких усилий, никаких обязательств, "я вас не принуждаю, лорд Идрис, не хотите - как хотите". Разумеется, Аджиман не говорит ничего подобного, но Идрис неплохо поднаторел в чтении между строк и в расшифровывании жестов, может и сам догадаться, к чему все идет. Его приближают, его покровительственно треплют по руке, обыгрывают беззастенчиво и обирают до нитки (фигурально выражаясь, разумеется, ведь Аджиман играет не на деньги, а на интерес). И ему ничего не обещают: работа работой, но надо и отдохнуть. Аджиман намеренно не поддерживает политических бесед и распечатывает новую колоду: он опытный банкомет, и Идрис невольно восхищается ловкостью его худых и очень белых рук. Карты летят быстро, как в фокусе: вправо, влево, вправо, влево, только успевай примечать, выиграет или проиграет "дама" на этот раз. Это не морской бой, ранений здесь не бывает, Аджиман бьет наповал. И Идрис думает зло и восхищенно: он мог бы шулером стать, если понадобится, и раздевать богатых сынков из своего клана. Даже если лишить его власти, он не пропадет: старшее поколение умеет изворачиваться, молодые им могут лишь позавидовать. В них - да что там, не в них, но в самом Идрисе нет такого вкуса к жизни, отними у него все, чего он достиг, и он не поднимется во второй раз, захлебнется желчью и ненавистью. И конечно, его не утешат мелкие радости: заберите себе на здоровье свои уютные сельские домики, чистый воздух, цветы в саду, огонь в камине; заберите унылый свет, бары и кабаре, и казино, где обыгрывают друг друга такие, как Аджиман; заберите женщин с лисьими глазами и мушками у губ, заберите чересчур нежных и приветливых мужчин; и пожалуйста, давайте договоримся полюбовно: оставьте Идрису титул - и оставьте его одного на вершине, он обойдется без компании. Не так много он хочет, не правда ли?
- Лорд Идрис, - мягко зовет Аджиман, - вы о чем-то задумались?
- Нет, - отвечает Идрис, - я слежу за игрой.
Он открывает карту: дама убита снова, он напрасно понадеялся на нее дважды. Не знак ли это - не надо доверять женщинам, даже лучшие из них непременно обманут или подведут. Стоило поставить на тройку, на семерку, а лучше всего - на туза, на что угодно, но не на даму. Увы, уже слишком поздно. Банкомет забирает себе необозначенные ставки, подвигает две свежих колоды и с улыбкой предлагает следующую партию. А понтер еще надеется загнуть пароли и отыграться. Иногда они просиживают за столом ночь напролет: и есть что-то бесконечно унизительное в хладнокровии и силе Аджимана. Ему словно и не нужен сон, он сутки не сомкнет глаз, и все равно будет свеж и спокоен. А у Идриса к трем ночи слипаются глаза, голос хрипнет; и тогда он рад приблизить расплату - и наконец-то лечь в постель. Только Аджиман и там не дает ему сразу уснуть.
- Продолжаем?
- Да, лорд Аджиман.
Идрис никогда не просит пощады: он чувствует, что тогда получит свободу и утратит то, что дороже свободы - расположение Аджимана, насмешливый интерес. Секс существует на периферии, на втором плане: кратковременное удовольствие, род гимнастики для оживления крови и напряжения расслабленных мышц. Идрис чересчур эгоистичен, чересчур нервен, чтобы быть хорошим любовником - но, похоже, Аджиману и это нравится в нем. Их сближают извращенные вкусы: постель мало прибавляет к бдениям над картами, если б сладострастие Аджимана было проще и однозначнее - он удовлетворял бы его прямо и не с одним Идрисом. Но ему по сердцу окольные пути, он приучает Идриса к бессонницам, к шуршанию колоды, к близости. "Вы никуда от меня не денетесь, - читает Идрис в его снисходительной улыбке, - вы будете мне верны до конца".
Сегодня везение на стороне Аджимана: когда б они играли на деньги, он давно бы уже ободрал Идриса донага. Последней ставкой стало бы тело - Аджиман неромантичен, ему ни к чему честь Идриса, верность и рабство; и Аджиман не дьявол, его не соблазнишь душой или тенью. Если почти все истрачено - что ж, не мелочась, продадим остальное. Идрис не согласится заложить по отдельности ни светлые волосы, ни белые зубы. Как же повезло ему, что Аджиман играет только от скуки и не записывает мелом долги, и не сметает в сторону груды монет и банкнотов. Иначе Идрис попадал бы в постель скорее, чем сам того хотел: еще не успев ни возбудиться, ни устать.
- Еще партию?
- Да, пожалуйста, лорд Аджиман.
- Надеетесь отыграться?
- О, - почтительно смеется Идрис, - просто эта игра так затягивает. Я не могу остановиться.
Он думает, что сумеет остановиться: тасование карт не продлится вечно, что-то случится, что-то нарушит привычный уклад, как восстание или война. А ожидание можно скоротать и так, позевывая украдкой и прилыгая, будто ему вовсе не хочется спать. Аджиман простит ему эту ложь, Аджиман слишком многое прощает ему - за то, что Идрис - карточный партнер и очаровательный мальчик, за то, что Идрис - умница, за то, что забавно прикормить его и посмотреть, что получится. Эксперименты не доведут до добра. Идрис выбирает карту - туза пик, сегодня ночью его тянет к несчастливой черной масти; и прикрывает глаза, на минуту позволяет себе замечтаться. Он видит, немея от смелости, израненного Аджимана, ослабевшего, на краю смерти, на краю безвластия, - и эта фантазия наполняет его блаженством. Он не желает смерти Аджиману, о нет, довольно иного распределения сил: банкомет не должен выигрывать вечно. Или пора переменить роли: Идрису надоело понтировать, он тоже хочет метать карты направо и налево. Он открывает глаза и глядит, как ложатся на стол карты: дама и туз.
- Туз выиграл, - говорит Аджиман. - Поздравляю вас, лорд Идрис. И закончим на сегодня.
Он лжет Идрису в лицо, как ребенку, как неопытному игроку, не отличающему правой руки от левой. Не дама убита, но туз. И эта утешительная насмешка, это ласковое "горе побежденным" внушает Идрису гибельный страх. Он читает предупреждение в покойном голосе Аджимана, он понимает: ему могут подарить победу, чтобы отнять ее наутро. Ни одно нарушение правил не пройдет безнаказанно: лишь Аджиману позволено жульничать - но не всерьез, а для развлечения. А кто решит обманывать по-крупному, тому не поймать удачу. И Идрис суеверно смешивает карты, словно старается стереть свой лживый выигрыш, отменить последнюю партию. Аджиман никогда ему не подчинится - и сам Идрис, наверно, никогда не выберется из унизительной и притягательной, азартной зависимости, из тяги к власти и ночной игре. Ранения не помогут, в плен его не возьмут: он - "дама", и если не остережется, то будет убит.