На фест "Любимый герой жив!"

[tytania]

По заявке: Оскар фон Ройенталь, Ханс Эдуард Бергенгрюн. "И всё же пить надо меньше!"
AU-развилки: 1) Миттермайер как-то узнал о ранении Ройенталя и решил поторопиться; 2) Бергенгрюн... сами увидите :-)
Рейтинг: PG.
Предупреждение: возможно несовпадение с каноном в части устройства крейсера и управления им.

— Господин глава гражданского департамента, могу я попросить вас об одолжении?

— Конечно. — В голосе Эльцхаймера не было ни сомнений, ни упрёка.

— Я хотел бы, чтобы вы полностью приняли на себя управление... — Говорить было уже трудно, но Ройенталь продолжил, лишь иногда переводя дыхание: — Как бы я ни сожалел, что взваливаю на вас последствия, к которым сам же привёл... но обязанностями по управлению, в конце концов, пренебречь нельзя... и неважно, кто управляет.

— Слушаюсь, — так же коротко и деловито ответил тот. Поклонился и вышел.

— Вызовите Трунихта... — приказал Ройенталь адъютанту.

-=-=-=-

— Ваше превосходительство, силовые установки на пределе. Ещё немного, и полетят предохранители.

— В Хель предохранители! Отключите их, закоротите, разбейте — вам лучше знать, что с ними делать! Сожгите двигатели, взорвите реактор, но чтобы мы успели! Выполнять! — Миттермайер ударил кулаком по креслу. Ему казалось, что секунды на корабельных часах мелькают вдесятеро быстрее обычного — но ожидаемое время до прилёта как будто вовсе не уменьшалось...

-=-=-=-

— Оставьте меня, — произнёс он, не открывая глаз. — Я не просто умираю, я в процессе умирания. Я наслаждаюсь процессом. Не мешайте моему последнему наслаждению.

— Давно не виделись, — раздался голос, который он меньше всего ожидал сейчас услышать. — Как я и думала, ты впал в грех измены.

-=-=-=-

— Господин адмирал, мы вошли в систему Балаата. Ожидаемое время прибытия — пятьдесят семь минут.

— Что в эфире? — это беспокоило Миттермайера больше всего. Не окажется ли безумная гонка напрасной?

— Пока никаких новостей.

Адмирал обессиленно откинулся в кресле. «Никаких новостей» — это может на самом деле означать что угодно...

— Манёвр торможения рассчитан?

— Так точно. Время манёвра сведено к минимальному. Но гравикомпенсаторы не выдержат: готовьтесь к двенадцатикратной перегрузке в течение тридцати двух секунд.

-=-=-=-

— ...И ещё одно... Тут в кабинете есть виски. Можешь дать мне два стакана?

Хайнрих бросился к тумбочке. Сдерживая дрожь в руках (не хватало ещё что-то разбить — или, того хуже, уронить ребёнка!), достал бутылку, стаканы, поставил на стол... удивлённо оглянулся на дверь.

— Миттермайер... — едва слышно выдохнул адмирал.

-=-=-=-

— Начинаем торможение!

Главный двигатель взревел в запредельном форсаже, звёзды на обзорном экране ринулись в безумный хоровод. На пультах управления взвыли дурным голосом сирены, наперебой замигали красные индикаторы, откуда-то потянуло горелой изоляцией. А несколько секунд спустя на грудь будто легла плита тяжёлой брони, втискивая в кресло, выжимая воздух из лёгких...

— Тридцать секунд!.. — хрипел кто-то через силу. — Двадцать пять! Двадцать!

И тут в перекличку сирен вклинился прерывистый звон, который до сих пор слышали только на учебных тревогах.

Реактор в закритическом режиме. Угроза взрыва.

«Не стоило исполнять мой приказ настолько буквально...» — мелькнула в голове адмирала нелепая мысль.

-=-=-=-

Перед глазами всё расплывается — то ли от кровопотери, то ли от боли. Как жаль, что он не может увидеть лицо друга — только смутный силуэт... Впрочем, это не так важно. Главное — Волк успел.

— Ты успел... не опозорил имя Ураганного Волка... Всё, что я ещё хотел от жизни — дождаться тебя и ещё раз выпить вместе. За встречу! — Ройенталь поднимает руку и чувствует, как со звоном сталкиваются стаканы. Во всяком случае, здесь должен быть звон... Оскар не слышит этого — оказывается, уже и слух его подводит: шум крови в ушах заглушает все прочие звуки. Что ж, по крайней мере, вкус и осязание ещё при нём: виски огненной волной льётся в горло. Через секунду два пустых стакана стоят на столе; сбоку возникает ещё один смутный силуэт и заново их наполняет — уж это движение Ройенталь ни с чем не спутает...

-=-=-=-

— Держать реактор до конца манёвра! Потом отстрелить, сядем на аварийных! Десять секунд!

Посадка на аварийных двигателях — значит, будут ещё перегрузки. Но Вольф не думает об этом — он радуется, что не пришлось прервать торможение.

— Три! Две! Одна! Стоп!

Главный двигатель замолкает, и через секунду «Беовульф» сотрясается всем корпусом: мощные пиропатроны выдрали реактор из недр корпуса и отбросили прочь. Ещё через полминуты, сквозь нарастающий вой аварийных дюз, их настигает новая встряска, сопровождаемая отчаянным писком датчиков радиации. По счастью, они уже на таком расстоянии, что корабль выдерживает взрыв.

— Три минуты семь секунд до посадки! Адмирал, машина ждёт на лётном поле!

«А ведь я не подумал, как буду добираться от космопорта до его резиденции... Кто же это позаботился? Узнать и наградить...» — Миттермайер облегчённо вздыхает... насколько слово «облегчённо» годится во время такой перегрузки.

-=-=-=-

— ...Меня тут пытались утешать... Говорили — удача была не на моей стороне... Глупости. Возьмись я за это снова — результат был бы тем же. Ты прав, Вольф: величайшей ошибкой было выступать против кайзера... тем более, что я вовсе не хотел этого, на самом-то деле... — Речь становится всё более путаной; Ройенталь не уверен, что друг его понимает, хотя тот и кивает в ответ. Впрочем, есть слова, которые можно выговорить даже без сознания. Рука отработанным движением поднимает стакан: — За кайзера!

Стаканы вновь сталкиваются.

-=-=-=-

Чёрный автомобиль несётся по улицам Хайнессенполиса, сиреной разгоняя всех со своего пути. Визг тормозов, хлопок двери. Охранники у входа пытаются было заступить дорогу — но Ураганный Волк выглядит так, что само это намерение тут же пропадает. Помимо воли их руки взлетают, отдавая честь, но Миттермайер не видит этого: он смотрит через холл на дверь скоростного лифта.

-=-=-=-

— Четверо в этой вселенной могли победить меня... — пару секунд адмирал думает, стоит ли заново перечислять всех четверых, но решает сэкономить силы. — И надо же так случиться, что это досталось именно тебе... Но это была славная битва... За твой талант полководца!

Они подносят стаканы к губам, а потом... Ройенталь не верит тому, что видит.

— Вольф... ты ведь не мог отключиться от такой малости... ты и меня, бывало, перепивал... — Невероятным усилием мятежный адмирал фокусирует взгляд на собутыльнике, упавшем на стол — и теряет сознание, едва успев осознать последнюю мысль: «Нет, всё же пить надо меньше!»

-=-=-=-

Миттермайер врывается в кабинет... и в первую секунду чувствует, как будто его сердце перестало биться. «Неужели опоздал???». Но сразу следом за ним бригада врачей вкатывает реанимационную капсулу; Ройенталя быстро и без суеты кладут под капельницу; доктор считает пульс — значит, ещё есть что считать...

Время, только что мчавшееся со скоростью курьерского корабля, замирает на месте. Теперь адмирал не в силах его ускорить, даже взорвав все реакторы своего флота. Остаётся только ждать.

И он ждёт. Не замечая ни движения стрелок на часах, ни солнца, уходящего за горизонт. Ждёт до тех пор, пока врачи не переводят облегчённо дыхание. А минуту спустя веки Оскара вздрагивают, и снова видны его разноцветные глаза.

— И всё же пить надо меньше... — бормочет он.

— Что? — сказать, что Вольф в недоумении, значит ничего не сказать. Чтобы Ройенталь сказал такое — да это не спишешь даже на бред!

— Представь себе, Волк... — доверительно шепчет тот. — Мне почудилось спьяну, что у тебя выросла борода!

Миттермайер недоуменно ощупывает лицо. Ну да, щетина довольно заметна: признаться, за время гонки он ни разу не вспомнил о бритье. Но назвать это бородой — сколько же надо выпить?

Впрочем, всё это мелочи, не стоит и задумываться. Вместе с врачами он берётся за ручку капсулы: пора отвезти Оскара в нормальный госпиталь. Рядом идёт Хайнрих с младенцем, на ходу объясняя, что это за ребёнок и откуда он взялся.

В кабинете остаётся лишь один из врачей: надо позаботиться о Бергенгрюне, который почему-то лежит, мертвецки пьяный, на губернаторском столе...