На фест "Любимый герой жив!"

[tytania]

по заявке: Зигфрид Кирхайс и Райнхард фон Лоэнграмм. 10 лет спустя (AU, в которой Кирхайс выжил после ранения, а Райнхарда вылечили)

Бывают дни, когда боль в груди слева становится нестерпимой, и тогда господин рейхсканцлер отменяет встречи, совещания, поездки (если успевает, конечно) и лежит в затененной комнате, стараясь не двигаться. Боль накатывает волнами, и каждая выше предыдущей, и одна из них затапливает его с головой, и весь мир исчезает, сжавшись до черной дыры бластерного дула. Ему кажется, что он смотрит в этот глазок небытия вечность, но проходит всего несколько часов, и боль уходит. И тогда он каждый раз вспоминает, что роковой луч исходил не из дула штурмового бластера, а из одноразового кольца-разрядника. Впрочем, это ничего не меняет, вспоминание не помогает, когда волна приходит снова.
Он подозревает, что это цена, которую он платит судьбе за жизнь друга и конец войны, но он согласен платить. Когда-то они с Райнхардом поспорили о справедливости, и точку в том споре поставил луч, вырвавшийся из кольца полковника Ансбаха. То, что нельзя доказать словами, можно доказать делом и расписаться собственной кровью. Это так мало, думает он, когда боль уходит. От нее не спасают самые сильные обезболивающие - это фантомная боль, она существует только в его воображении, но от того не перестает быть реальной.
Жена знает, что помочь ничем нельзя, но все равно, когда его накрывает, она неслышно приходит и садится рядом. У нее теплые нежные руки, она кладет ему ладонь на лоб и сидит так, пока волна не пойдет на спад. Тогда она так же тихо уходит. Она всегда спокойна и никогда не повышает голоса. Ее слез никто не видит, и только он знает, как горьки эти слезы.
С Райнхардом они об этих приступах не говорят. Они слишком хорошо знают друг друга, и оба заглянули в глаза своей смерти.