Откуда молния сверкнет? Что отразится в бездне вод? Пред кем король склонит колена?
Фандом: Tytania Мероприятие: весенний фест "Спаси героя назло Танаке!" Название: А прошлое кажется сном… Автор: Tara Aviniony Размер: драббл Персонажи: Жуслан Титания, Ариабарт Титания. Категория: джен, при желании – намеки на слэш. Жанр: АУ, броманс. Рейтинг: G Краткое содержание: а он взял и не умер! Примечание/Предупреждения: граф Альзес, вас я в другой раз спасу! Вместе с Лирой Флоренс!
- Берти! Берти! Князь Жуслан сидит на кровати, глядя широко раскрытыми глазами в пустоту. Будить человека в таком состоянии опасно, это всем уже не раз объяснили. И не зная, что делать, ураниборгский дворецкий смотрит на человека, охваченного кошмаром. - Берти, не умирай! А дежуривший в приемной курьер неожиданно срывается с места и мчится куда-то по коридору. Через несколько минут князь Ариабарт Титания решительно и уверенно входит в комнату Жуслана, присаживается на кровать и, мягко обняв брата, начинает тихонько его укачивать, почти беззвучно шепча какие-то слова. Сонное дыхание Жуслана сбивается, и, проснувшись, он краснеет и прячет лицо у брата на груди. Ему снова стыдно, что он до такой степени потерял над собой контроль, но он ничего не может поделать с собой ни в этом сне, в котором Берти снова истекает кровью у него на руках, ни сейчас, вернувшись к благополучной яви, и тихо всхлипывает. Кивком головы Ариабарт отпускает прислугу: - Спасибо, больше ничего не нужно, я побуду с князем. - Берти… Берти… - вздыхает измученный тяжелым видением Жуслан. - Все хорошо, все хорошо. Это просто сон. Страшный, но всего лишь сон. Я живой, вот я, живой, теплый, - Ариабарт гладит брата по спине. И тот успокаивается в колыбели сильных рук.
Случилось это на Изерлоне, году в 797-798. Был я тогда совсем молодой и на подначки велся запросто. И вот, помню, однажды вечером, после тренировки, собрались мы в баре. Сидела там же компания техников, и пригласили они нас к себе за стол. Болтали мы о всяком разном, в основном – о крепости, и слово за слово зашел разговор об изерлонских технических коридорах. И заявил кто-то из тех ребят, что будто бы они несколько раз натыкались на прикованные к стенам скелеты – мол, имперцы так тех, кто норму дневную не выполнял, наказывали. Вот тут я возьми да и брякни, что уж ежели кто собственной тени напугался, то я сам берусь пройти по коридорам от ангара «спартанцев» до колонного зала. А парень тот вызов мой принял. «Пройдешь, – говорит, – обед оплачиваю с любой выпивкой всей вашей компании, да и приятелей столько, сколько вас есть, можете пригласить». От такого уже и наши зашумели. В общем, отправились мы к инженерам, народ там хоть подивился, но файлы со схемами коридоров нам дали. Предупредили, правда, что удалось в свое время получить данные только на конец строительства крепости, а что потом перестраивалось – бес знает. Из того, что они успели обследовать – переделок где много, где мало. Я пообещал, что все, что замечу нового – зафиксирую и передам. Потом, уже на своем компьютере я отобрал нужные сектора, просмотрел всё внимательно, проложил маршрут. По моим расчетам, прогулка эта должна была занять часа три с половиной – четыре. Затем распечатал схемы, зарядил свежий аккумулятор в фонарик, приготовил на всякий случай блокнот, пару карандашей, моток веревки с крючьями-якорями и лег спать пораньше.
И на следующий же день, сразу после завтрака меня проводили. Хохмили все, Поплан, шут, мелок мне вручил – «крестики ставить». Дасти только хмурый был, да Блюмхарт покойный будто что-то все сказать порывался. Я спустился в коридор по ремонтной шахте, крикнул ребятам, чтобы выбирали себе горячительное и зашагал по проходу, который сам вчера выбрал.
Коридор этот был метра четыре шириной и метра три высотой. В потолке примерно через каждые тридцать метров были установлены лампы. Свету от них было немного, но хватало, чтобы мне бросились в глаза пара заплат на стене – уж очень они были похожи на заваренные проходы. Все это я на всякий случай отметил на своих распечатках – пусть потом инженерная служба разбирается, что к чему. Шел я так минут сорок, и все схеме соответствовало. А потом очутился в круглом зале. Нет, сам зал на схеме обозначен был, и размеры его были указаны верно, вот только вместо одного ответвления налево там было два – прямо и вправо. Правый проход я обследовал первым, и он быстро закончился тупиком, так что мне ничего более не оставалось как попытаться пройти по центральному. Был он уже и ниже, чем тот, с которого я начал свою прогулку. Светильники в потолке здесь тоже имелись, но были установлены реже, так что мне приходилось периодически включать фонарик. Пару раз дорогу мне преграждала решетка, но некоторые прутья были выпилены или раздвинуты и мне удавалось протиснуться и продолжить путь. На первой развилке я повернул вправо, надеясь приблизиться к первоначально запланированному маршруту. На второй - тоже. Этот коридор закончился ведущей вверх шаткой лестницей. Взобравшись по ней, я очутился на небольшой площадке, от которой отходили еще две лестницы, обе вниз, и короткий коридор, за которым угадывалось какое-то очень большое помещение. Я пошел по этому коридору, и буквально через пять минут невероятное зрелище предстало передо мной. Это была Большая Изерлонская галерея. Когда-то именно с неё началось строительство крепости, в ней жили во время работы мастера, хранились материалы, а сейчас она играла какую-то важную роль в организации воздухообмена. Ширина ее была около трех четвертей километра, высота – около полутора, по стенам на разной высоте тянулись дорожки-балкончики. Распечатки с Галереей у меня с собой не было, но я помнил, что какой-то своей частью она примыкает к сектору, в котором я должен был закончить свой маршрут. Вот только определить, на какой меня занесло уровень, было трудно, ведь светильников здесь практически не было. Например, дорожку, на которой стоял я, пытались осветить всего два – один метрах в десяти от меня, другой – где-то далеко, похожий на крохотную точку. Я начал осторожно двигаться по дорожке, разглядывая в свете фонарика стену, надеясь, что обнаружу какие-нибудь знаки или пометки, которые подскажут, где я нахожусь. Одну надпись, метров через сто после первого светильника, я даже обнаружил, но она, скорее всего, была сделана ещё строителями…
Вдруг один из светильников над дорожкой, тот, который остался у меня за спиной, замигал и погас. Минут через десять то же произошло и с дальним. А потом и свет фонарика начал слабеть, и я оказался почти в полном мраке. Только несколько крохотных огоньков горели где-то далеко вверху, внизу, на противоположной стене. Обычно аккумулятора у фонарика хватало часов на пятьдесят, так что мне и в голову не пришло взять с собой запасные. А темнота вокруг была – хоть глаз выколи, пальцев вытянутой руки не видать. И тишина гробовая, слышно было только, как сердце колотится. Я начал пробираться вперед наощупь, стараясь не отходить от стены, чтобы не рухнуть с дорожки. Сколько времени я так шел, сказать точно не могу - часы у меня с собой были, конечно, но простые, без подсветки.
И вдруг я увидел впереди маленький бледно-голубой огонек. Свет был хоть и слабый совсем, но можно было разобрать, что мне навстречу идет кто-то рослый, худощавый. Подумал я тогда, что это ремонтники, или даже меня ищут уже. Присмотрелся, и уже не так мне стало радостно. Потому что навстречу мне шёл имперский офицер. Вот только форма у него была старая, вроде той, в которой Адмирал Кирхайс к нам на Изерлон прилетал. Остановился этот офицер, посмотрел на меня внимательно-внимательно и говорит: «Не бойся», – и руку протягивает. Мне хоть и не по себе было, но взыграла гордость. «Ах ты, – думаю, – тварь имперская, трусом меня считаешь?» - и тоже руку в ответ тяну. Взял он меня за руку, и тут с меня гонор схлынул. Потому что будто в таз со льдом ладонь окунули, чуть не завопил от ужаса.
А имперец тот повел меня за собой сначала по дорожке, потом мы свернули в какой-то коридор, потом ещё в один, по каким-то лестницам спускались-поднимались. Пару раз через какие-то залы огромные проходили, а однажды я даже обрадовался, что фонарик у него тоже слабый, особенно когда мы шли по узенькому, без ограждений, мостику над шахтой. Подумал я тогда о бездне, что у нас под ногами – и нехорошо так на душе зацарапало. А он оборачивается ко мне и снова говорит: «Не бойся». Я хоть и взведенный был, но почувствовал – что-то здесь не то. Присмотрелся – и вижу: губы-то у него не шевелятся, а голос я слышу! И ступает он бесшумно! Признаюсь – совсем мне тут не по себе стало. А он все твердит: «Не бойся. Не бойся», – и идет вперед, и меня за руку ведет.
Шли мы так около часа или чуть больше. Наконец, увидел я какой-то отсвет впереди, с потолка. Вскоре мы оказались у ведущей вверх, к большому квадратному люку, наклонной лестницы. Отсветы здесь были ярче, а ещё слышен шум. Да и лестница была хоть и высокая, метров семь, но основательная, крепкая, с надежными перилами.
Провожатый мой мне жестами показывает, мол, лезь. Поднялся я наверх – и оказался в вентиляционной штольне, в сотне метров был выходной люк. Сквозь решетку огни видно, рекламы цветные, слышно голоса, смех, даже печевом каким-то пахнет… Обернулся я – офицер тот мне рукой машет, мол, все в порядке. Я ему сигналю, давай, и ты поднимайся, а он только головой покачал. А я смотрю - фонарик его гаснет, и он сам будто растворяется. В общем, выбрался я совсем на другом конце крепости, первым делом из кафешки какой-то позвонил, а госпожа Фредерика тогда чуть не заплакала. Когда добрался до нашего сектора, оказалось пропал я на трое суток. Меня даже и не ругал толком никто, радовались, что живой. Не рассказывал тогда про то, что было со мной, никому, только адмиралу Яну. Он все слушал молча, только головой потом покачал: «Есть многое на свете, друг Юлиан, что и не снилось нашим мудрецам…». Вот только неловко мне потом стало – я ж парня того так и не поблагодарил. В общем, потом уже вспомнил, какие у него были нашивки, втихую выяснил звание, прикинул, где я мог бродить и крикнул в несколько вентиляционных отверстий на этом маршруте «Спасибо!» И знаете, что еще – когда мы второй раз с Изерлона уходили, я в последней группе был. И вот стоим мы уже у посадочного шлюза, а я случайно вверх глянул – а там, в вентиляционной шахте огонек голубой. А поседел я после этого или нет – не знаю, с моим цветом волос не поймешь...
Пожалуй, что Патричев, когда вытолкнул своего командира за дверь, сам не догадывался, насколько великолепная идея пришла в его голову. И к счастью, добродушному коммандору, как и подавляющему большинству запершихся в рубке управления «Леды», не пришло в голову обратить внимание на то, что рассматривает на маленьком экране Ян Вэньли. Технические коридоры «Леды» - трудно было найти лучшее место для применения секретного оружия адмирала. Он скинул форменные ботинки, чтобы шаги были бесшумными, и, держась неосвещенных зон, осторожно двинулся вперед, внимательно прислушиваясь. «Вы только продержитесь, ребята! Шенкопф… Блюмхарт… Суул… Доктор… Машенго… Продержитесь, получаса хватит, я знаю, что с ними делать, увидите, что будет», - шептал Ян про себя, мысленно обращаясь к тем, кому, похоже, предстояло через несколько минут принять бой. Ян достаточно точно вычислил, где могла находиться вторая, меньшая, команда терраистов, намеревавшаяся, видимо, прорваться к капитанской рубке через технические коридоры и заставить защитников крейсера вести бой на два фронта. Группа состояла из пяти человек, все были одеты в имперские мундиры, и лишь белые шарфики со зловещей черной надписью «Terra is my mother. Terra in my hand» выдавали истинные намерения этих людей, даже не пытавшихся прятаться или быть осторожными. В полной тиши коридоров хорошо был слышен сдавленный голос: – Помните: наша цель - Ян Вэньли, живой или мёртвый! «Кажется, пора зажигать фонарик, - нахмурился Ян. – Что ж, посмотрим, гости дорогие, кто тут из нас похохочет».
Огонек в боковом коридоре заставил пришельцев поднять бластеры наизготовку. Неизвестно, ожидали они увидеть офицера в темно-зеленой куртке, или розенриттера с топором, или заблудившегося штатского, но явно не ярко-оранжевую тыкву с вырезанной на ней зловещей физиономией и огоньком внутри. – Привет! – Тыква подмигнула непрошеным гостям. – Хоть мы вас и не звали, но мы люди вежливые, всех встречаем, как положено! Так из каких краев вы к нам прибыли? Тыква несколько раз облетела вокруг потерявших дар речи терраистов, а потом резко направилась к предводителю. – Это что там у тебя написано? «Terra is…» Покажи целиком, не вижу! Предводитель попытался отмахнуться от Тыквы обеими руками, на что настырный овощ не обратил никакого внимания. – Так вот, не знаю как там на этой вашей Терре, а у нас, когда встречают гостей, поют и пляшут! Тыква на секунду замерла, а потом затянула: – Во са-ду ли, в о-го-ро-де… Предводитель группы схватился за сердце. – Эх, и чего ты такой хмурый, - обиженно фыркнула Тыква и повернулась ко второму пришельцу. Тот сделал несколько шагов назад и замер, натолкнувшись на стенку коридора. Тыква, будто не замечая широко раскрытых глаз своей второй жертвы, затянула: – И снит-ся нам не ро-кот кос-мо-дро-ма… Эта песня, похоже, очень нравилась самой Тыкве, в упоении она взлетала к потолку, опускалась к полу, кружилась вокруг собственной оси, в особо патетических местах мигала огоньком, а в паузах с различной степенью успешности старалась изобразить звуки музыкальных инструментов. Однако пассивность слушателей, похоже, начала раздражать Тыкву. – А ты почему не поешь? – подлетела она к третьему из группы. – Слов не знаешь? А вот есть ещё миленькая песенка, простая совсем, детская. Давай вдвоём… Жи-ли у ба-бу-си два ве-сё-лых гу-ся… Лицо терраиста стало сначала снежно-белым, а потом постепенно начало приобретать салатовый оттенок. Тыква же приплясывала, распевая: – О-дин се-рый, дру-гой бел-ый, два ве-сё-лых гу-ся! Допев эту песенку, Тыква издевательски поклонилась и развернулась в сторону четвертого терраиста. Но тот, не дожидаясь продолжения концерта, рванул прочь по коридору, остальные, будто мгновенно опомнившись, помчались за ним. – Куда же вы? Я ещё много песенок знаю! – в голосе последовавшей за убегающими Тыквы чувствовалось неподдельное огорчение. – Терра, душу мою прими! – прорвало, наконец, одного из непрошеных гостей. Этот полный нечеловеческого ужаса крик, прозвучавший во всех рациях, заставил отступить штурмовавших рубку. А вскоре «Леду» характерно тряхнуло – так, как это бывает, когда от корабля спешно, не соблюдая всех положений техрегламента, отстыковывается другое судно. Если бы кто видел в этот момент Тыкву, то ему наверняка показалось бы, что она с одобрением кивнула.
Юлиан мчался с топором наперевес, слыша доносившиеся из параллельного коридора голоса, крики, топот, другие странные звуки, наступившую потом тишину. Добежав, наконец, до развилки, он остановился, чтобы перехватить поудобнее топор, резко выдохнул и решительно шагнул вперед. Представшее перед глазами Юлиана зрелище заставило паренька остолбенеть. Ярко-оранжевая тыква с вырезанной довольной физиономией будто шествовала ему навстречу на высоте человеческого роста, напевая: «Красота, красота, мы везем с собой Кота…» Тыква весело улыбалась, с её крепкого зеленого хвостика свисали трофеи – три белых ленточки с черной надписью.
Юлиан зажмурился покрепче, помотал головой. Юноше почудилось, будто какой-то смутно знакомый голос произнес что-то нечленораздельное, однако он на всякий случай досчитал про себя до семнадцати, прежде чем снова открыть глаза. А открыв, увидел стоящего посереди коридора живого и здорового Яна Вэньли с ботинками в руках и перекинутыми через плечо белыми ленточками. – Пойдем, Юлиан. Мы должны вернуться в рубку, ко всем остальным, – улыбнулся воспитаннику адмирал. – Нужно выяснить, не остался ли здесь кто их этих. И помочь раненым. А ещё предупредить Лоэнграмма.
* * *
Началось все давно, когда ещё подростком, среди диковинок отцовской коллекции, маленький Вэньли обнаружил пухлый томик в черном переплете с серебряным тиснением. Открыв наугад находку, он увидел на одной стороны разворота рисунок тыквы с вырезанной на ней жутковатой рожей и свечкой внутри, с другой - фразу, явно рассчитанную на то, что у попытавшегося произнести её язык завернется несколькими узлами - что-то вроде птырбудщкомурмякигверкиндабидабискраз. Адмирал Ян не мог сказать, что никогда не жалел о том, что книга куда-то запропала во время их многочисленных перелетов. Но даже единственное выученное им заклинание оказалось действенным. И здорово, что он тогда догадался, что для того, чтобы вернуть себе нормальный вид нужно произнести это самое птырбудщкомурмякигверкиндабидабискраз наоборот.
Откуда молния сверкнет? Что отразится в бездне вод? Пред кем король склонит колена?
Собратья, а помните ли вы как когда-то кипела жизнь в нашем сообществе? Фикатоны, обсуждения, обмен информацией...
Потом Фэндомные битвы оттянули творческие силы.
Друзья, может нам всем имеет смысл попытаться вдохнуть жизнь в место, которое когда то было для нас Домом, где нам были рады, где всегда можно было встретить единомышленника, а несходство взглядов не было поводом становиться смертными врагами?
Давайте принесем сюда хотя бы по две-три своих работы, созданных за последние два с половиной года.
И, может быть, снова загорится огонь в очаге, затеплится свеча в окошке...
Откуда молния сверкнет? Что отразится в бездне вод? Пред кем король склонит колена?
Фанфик на Титанийскую лотерею.
Пара: Альсес Титания, Миранда Кашмир Категория: джен, намек на гет Рейтинг: PG Предупреждение: мощнейшее AU! Автор честно и героически пытался отбиться от собственного фанона, не ничего не вышло…
читать дальше Правду говорят – дурное семя живучее. Выродок, отвергнутый даже собственным семейством. Как эта тварь выжила в расстрелянном космолете? Нет, она не может обмануться. Этого мерзавца она узнала и без зеленых волосенок, без фиолетовых губок, без изысканных тряпок. Мордашку смазливую ему, правда, собственные зверушки как следует попортили. Но этого мало… Она мечтала, всегда мечтала… Чтобы он на своей паршивой шкуре почувствовал боль, ужас, беспомощность, унижение. Страшась расправы, он сначала пытался укрыться в Ураниборге – но по пути угодил в раскинутую охоту. Тогда он неведомо как проскользнул сквозь сети. И вот теперь он тоже скрывается здесь. Разбойничий район, в который и днем не всякий решится сунуться. Где дома-развалюхи злобно смотрят на всех выбитыми окнами, где подозрительного вида люди крадутся вдоль стен, исчезая в черных провалах подворотен, и где запашок стоит такой, что даже видавшие виды порой закутывают лицо набрызганной крепким уксусом тряпкой. Ха, каково этому маменькину сынку здесь, после роскошных резиденций? Она бежала за ним по скользкой от помоев улице, загнала в темный тупик, сбила с ног, выхватила кинжал… Рассчитанный, многократно отработанный на манекене удар – она не один месяц тайком, в одиночестве тренировалась. Вонзить тонкий нож в ненавистную шею, повернуть - перебить гортань, перерезать связки, чтобы он тоже лишился голоса. Скрываемая долгое время ненависть рвется наружу, Миранда заносит нож, целясь теперь в глаза. Во тьму его, во мрак! Кто-то перехватывает ее руку: - Остановись, это не он! Кинжал со звоном падает на землю. Худой юноша в потрепанном, заляпанном свежей кровью комбинезоне, поднимается, хватаясь за склизкую стену. Булькающее дыхание, слова прорываются через хрипы… - Лавка на углу… Сторож… Честный дядька… Карманы обчистит… Но умереть не даст… Капитан «Почтенного Старикашки Младшего» одной рукой поддерживает на глазах теряющего силы парня, другой зажимает рану на его шее согнутым локтем. - А кто же тогда? – ошалело спрашивает Миранда, какой-то частью разума соображая, что надо бы удивиться внезапно обретшему дар речи мужу.
* * *
Как много изменилось за эти годы, сколько всего произошло! Знаешь, и не веришь, что когда-то по этому району было опасно ходить даже при свете дня. Сейчас вокруг легкие светлые здания будто парят в воздухе, космопорт сияет огнями… Миранда качает головой. Сказал бы кто семь лет назад, что прекрасным утром ***года они будут сидеть за столиком с Безземельным Лордом! Темно-русые волосы до плеч, спокойный взгляд, ровный голос. Он избегает долгих речей, так как быстро устает говорить из-за поврежденных когда-то голосовых связок. Официальная версия – аккумулятор взорвался во время ремонта, тогда же и лицо повредило… Альзес Титания, граф с чудовищной даже этого семейства репутацией – и Али Тейт, дерзкий, храбрый и умный как три тысячи чертей предводитель повстанцев! Не во всякой голове сразу уложится, что это был один и тот же человек. Люди шли за ним, как одержимые. И он не просто был благодарен каждому, кто хоть чуть-чуть в чем-то помог, но и считал своим долгом защищать и оберегать всякого, кто ему доверился. И потому было неловко признаться в том, что сейчас, когда жизнь начала налаживаться, когда не надо выживать и спасаться, когда только-только заново выстроены отношения и с Варданской Империей, и с республиканским Союзом, эта размеренная, кропотливая повседневная работа тяготит… А он первый завел непростой разговор, сердечно поблагодарил за все и даже подарил новый корабль. Но патент вольного торговца с правом перевозки почты они выиграли честно. И вот сегодня – первый рейс. На браслете Комптона Кашмира загорается синий огонек – скоро взлет. Все встают, направляясь к указанному в сообщении выходу. Шаг на траволатор, и отмеченная синим цветом лента несет команду «Почтенного Старикашки IV» к одной из множества стартовых платформ. - Командор Миранда! Альзес окликает их с галереи, голос его по обыкновению негромок, но слышно каждое слово. - Спасибо, что сберегли мое самое дорогое!
Откуда молния сверкнет? Что отразится в бездне вод? Пред кем король склонит колена?
Tytania. Идрис и его сестры. "Самый лучший брат на свете." Внелимит
2442 слова Название: День рождения Фэндом: «Титания» Автор: Тара Авиньони Обращение к заказчику: alena1405, я, как всегда, намудрила… Впрочем, вы частично знакомы с моими титаническими закидонами. Рейтинг: G Таймлайн: два года до начала романа Предупреждение: много личного фанона. Оговорка: Все права принадлежат Танаке.
День рождения
Идрис, Князь Титания, всегда был рад пообщаться с младшей из своих сестер. И потому сделал все, чтобы освободить вторую половину дня, когда Селия попросила, чтобы день ее рождения он провел с ней. Этот обычай придумал их отец, Князь Теодор Титания, любивший простое и неформальное обращение. Конечно, потом всегда устраивали прием, достойный такого повода, как день рождения сына или дочери Князя, но без дня, проведенного с отцом, пышный праздник меркнул. Идрис сам хорошо помнил эти прогулки - рука в руке, без охраны, без какого-то плана, с уплетанием мороженого в уличном кафе, спонтанными покупками всякой ерунды. В общем - «Будем гулять и делать что захотим, как будто мы самые обычные люди!» В назначенный час мобиль остановился у помпезной лестницы элитной гимназии. Отдав распоряжения водителю, Князь вышел на улицу. - Братик! – девочка в форменном платье, с разноцветными бантиками в светлых волосах, вскочила со ступенек, подхватив заплечную сумку с тетрадками и куртку. - С днем рождения, сестренка, - улыбнулся Идрис, протянул девочке бархатную коробочку и церемонно поклонился. - Хочу, чтобы вы надели это на праздник, леди Селия. Сестре исполнялось нынче четырнадцать, а значит – на приеме в свою честь ей впервые предстояло встречать гостей наравне со старшими. – Ой, как красиво! – воскликнула девочка, любуясь сережками и кулоном из серебра с зелеными камешками. – Жалко, что платье только завтра привезут, я бы тебе показала, оно такое чудесное! А Джим приедет? Она ведь обещала, написала в открытке! - Конечно. Леди Джемайма всегда держит слово, - успокоил сестру Идрис, а про себя облегченно вздохнул. Князь был рад, что не будет встречи со старшей из сестер. Раньше ему всегда было интересно с умной, начитанной, ироничной Джемаймой, они легко находили общий язык. Но после той истории с дипкурьером… Он тысячу раз объяснял, что парень просто оказался не в то время и не в том месте, но она твердила свое: «Ты подставил его, Князь Идрис, ты даже не провоцировал, ты просто подбросил ему это письмо, ты знал, что он не сможет оправдаться, что они не имеют права раскрывать маршрут! Ты даже не имел ничего против него лично, тебе просто нужен был кто угодно, чтобы спустить на него собак! Для тебя все люди - солдатики, все, даже я, Селия и Радомаз! Отец бы никогда такого не сделал!». И она замкнулась, отдалилась от всех, обрезала волосы, стала холодной, жесткой и злоязычной. Впрочем, дом вела безупречно, все признавали это. Идрис провел рукой по лбу, прогоняя неприятные мысли. - Так куда отправимся, сестренка? - Сначала – Остров, дальше придумаю, - ответила Селия, пряча коробочку с украшениями в сумку. У Идриса засосало под ложечкой: он даже самому себе не смел признаться, что хочет своими глазами увидеть «Остров чудес» - недавно открывшийся многоэтажный детский торговый центр, о котором все рассказывали просто невероятные истории.
* * *
Даже внешне это украшенное вымпелами здание выделялось среди строгих построек нового города. А внутри все было ярко, шумно, пестро и немного через край. Как будто какой-то веселый и добрый безумец решил воплотить все детские фантазии разом. На макеты космопортов и скоростных железных дорог взрослые глазели даже с большим восторгом, чем дети. Плюшевые зверята могли вогнать в умиление самого отъявленного циника, и мало у кого получалось спокойно пройти мимо, не потискав какого-нибудь Зайку, Тигрика или Ослика. Громоздились коробки настольных игр, и любая могла увлечь все семейство от мала до велика. Рыжие близняшки в кепках и брючках визжали от восторга, прося продавщицу еще и еще раз показать фокус с исчезновением крохотули-пупсика из левой руки и появлением в правой. А рядом девчушка в платьице с оборочками деловито подбирала украшения для куклы, не уступавшей ростом ей самой. Паренек в клетчатой рубашке сосредоточенно изучал пульт радиоуправляемого мобиля. Консультанты в пестрой униформе и кадеты технического лицея в строгих кителях сыпали заумными терминами, обсуждая модели новейших станций связи или метеорологических беспилотников. Юные любительницы рукоделия придирчиво рассматривали узоры для вышивки и вязания, спорили о достоинствах и недостатках различных ниток, советовались по поводу оттенков бисера. В отделах сладостей крутилась малышня, выменивая друг у друга карточки от шоколадок, фигурки из вафельных шариков и разноцветные билетики из пакетиков мармелада. Молодой офицер в новеньком мундире закупался гостинцами перед отъездом в отпуск. Изредка среди яркой пестроты мелькала строгая, немаркая одежка подростка-разночинца спешившего с коробкой инструментов или красок в руках. Идрис с трудом удерживался от того, чтобы начать крутить головой как провинциал, и даже был благодарен Селии, которая уверенно шла по галереям, не обращая внимания на окружавшее ее соблазнительное великолепие. Девочка поднялась на самый верхний этаж, где располагались торгующие всякими стильными штучками ручной работы магазинчики, и скользнула в один из них, стилизованный под деревенскую лавочку. Два маленьких столика в центре, полки на резных кронштейнах, старомодного вида горки и комоды вдоль стен – вся мебель была покрыта темной морилкой. Стилизованный под старину кассовый аппарат стоял на винтажном секретере. И повсюду сидели разнообразные плюшевые мишки с добрыми мордочками. - Ваша Светлость, – узнавшая Князя продавщица в театрально-старомодном платье приветствовала гостя легким реверансом. - Я хотела бы купить мишку, - шагнула вперед Селия. - Пожалуйста, миледи, - хозяйка указала на полки. Идрис присел за столик, предполагая, что выбирать придется долго, но Селия, даже не обойдя всех витрин, сняла с полки небольшого медвежонка с клетчатым платочком на шее. - Тобиас! Его зовут Тобиас! – Селия обернулась к продавщице. – Посмотрите, он же самый настоящий Тобиас! - А вы верно заметили, леди. Ему и правда идет это имя. – улыбнулась хозяйка. - Желаете запаковать? - Нет, нет, - Селия обняла зверька. – Спасибо! Идрис расплатился, касса отозвалась мелодичным звоном.
* * *
- Куда теперь? – спросил Идрис, когда они вышли на улицу. - Аэростат, представление, лодки, мороженое, панорама? – ему действительно было интересно, что еще придумает сестренка, потому что начало оказалось неожиданным. Селия склонила голову к мордочке медвежонка. - Тобиас говорит, что хочет посмотреть на город с Горы! Полюбоваться на город со смотровой площадки, в обиходе именуемой Горой было не самой плохой идеей, правда, переменчивая октябрьская погода могла запросто испортить удовольствие от такой экскурсии, кроме того… - Гора - это надолго, вернемся совсем ночью, - засомневался Идрис. - Как у тебя завтра с уроками? - У нас завтра теплицы! – победно провозгласила девочка. - Я договорилась с мистером Морстеном, меня заберут с Картонной площади. Идрис фыркнул, не удержавшись. Эта площадь, находившаяся в нескольких кварталах от их дома, вообще-то носила имя Императора Харши III, просветителя и мецената. Назвать ее Картонной – такое смахивало на святотатство, но здесь было так много книжных магазинов, в том числе антикварных, что это прозвище, данное за неистребимый библиотечный запах, всем казалось уместным и иногда попадало даже на страницы официальных императорских путеводителей. До канатной дороги, отвозившей туристов на смотровую площадку, решили добраться на автокаре, благо найти терминал вызова не было проблемой. Меньше чем через минуту они уже садились в небольшую двухместную машинку, Селия набрала на специальной панели код маршрута, и смешной автомобильчик покатился по улицам в сторону старого города. Канатная дорога, была старая, ее все время собирались отремонтировать, но у муниципалитета то не было денег, то не могли найти механиков. Пик туристического сезона прошел, брат с сестрой устроились вдвоем в четырехместной кабинке с высокими бортами и она, поскрипывая, поехала вверх. Поднявшись со скамьи, Селия смотрела на уплывающий вниз город, держа в руках Тобиаса, чтобы тот тоже мог полюбоваться черепичными крышами, узенькими улочками, расчерченными цветниками. Через сорок минут они были наверху.
* * *
Обыкновенно большая часть пассажиров оставалась на площадке, рассматривать город в прокатные бинокли. Меньшая – отправлялась неспешным шагом по дорожке, опоясывающей вершину холма. Проникнуться видом долины, гор, далекого побережья – это было удовольствие для людей с богатым воображением, для тех, кто умеет ценить тонкую, неброскую красоту, для ценителей. Брат и сестра шли по неширокой тропе вдоль низкого парапета, изредка останавливаясь, чтобы рассмотреть что-то, за что цеплялся взгляд. Разговоры не требовались, поэтому вопрос прозвучал неожиданно громко. - Идрис, что это? – сложив ладони козырьком, Селия смотрела в сторону гор. Князь проследил за ее взглядом. Прямо на них двигалась светло-серая стена, похожая на неплотное облако с когтистым, постоянно меняющим форму нижним краем. Внутри облака тоже что-то шевелилось, клубилось и клокотало. - Белый шквал! – выкрикнул Идрис, бросаясь к сестре. Ветер, который приходил с гор и из-за своей силы мог наделать немало бед, по чьему-то образному выражению - мог вырвать серьги из ушей. Идрис закрыл собой Селию, которая отчаянно вцепилась в его мундир, напуганная не столько реальной опасностью, сколько реакцией брата. И тот час как будто туман окутал их – туман не обычный, а какой-то осязаемый, пушистый, фактурный. Он стремительно двигался, и его прикосновения были пугающе холодным. Порыв длился не более десяти секунд, воздух снова стал прозрачным, и за ветром, как обычно, пришел мелкий и злой холодный дождь, смешанный с колючим снегом. - Все в порядке, сестренка, - перевел дыхание Идрис, вытряхивая мелкие льдинки из волос. - Пойдем домой, Идрис, - прошептала, зябко ежась, Селия.
* * *
Они пустились бегом, чтобы хоть чуть-чуть согреться, но выскочив на площадку, увидели, что на помосте канатной дороги толпятся люди в ярких жилетах, больше похожие на ремонтную бригаду, чем на застигнутых врасплох любителей красивых видов. - Опять, наверное, из крепежа что-то вылетело, - заявила со знанием дела Селия, поморщив носик. – У них вечно что-то ломается. Хотя чинят быстро. Механики, надев специальное снаряжение, ловко продвигались по толстому тросу к предполагаемому месту неисправности. - Как много времени вам нужно? – обратился Идрис к мужчине, который, судя то тройным полосам на рукавах спецовки, был здесь главным. - Если болт заменить – это дело пустяшное, за четверть часа справимся, даже быстрее, – начал мастер, довольный тем, что выпал случай показать себя знающим и компетентным перед такими зрителями, но тут засигналила рация. - Перый слушает. Ч… - проглотил ругательство ремонтник. – Птица в крепление попала! Это уже не меньше двух часов, ваша светлость, извините. - Бедняжка, наверное, с ветром не справилась, - Селия потянула готового вскипеть брата за рукав и кивнула в сторону низкого строения в глубине площадки. - Пойдем туда? В маленькое кафе обычно заходили на пару минут, перехватить бутерброд или пирожное, но сегодня холод загнал людей внутрь и крохотный павильон был переполнен. У хозяина и двух помощников вечер явно выдался хлопотный, но доходный. Чтобы принять Князя, официант уже собирался выгнать кого-то из-за стола, но Селия остановила его. - Не надо, мы вон там сядем, у камина. Можно это взять? – кивнула она в сторону стоящей у двери скамейки. Принесли бульон и пирожки. Несколько минут ели молча, согревая окоченевшие пальцы о горячие кружки - Идрис! – вдруг как будто вспомнила что-то Селия. – А в чем ошибся Хальвор, там, в Зен-Кигерене? Князь не удержался от удивленного возгласа. Оказывается, сестренка увлеклась «Пилигримами», и не просто добралась уже до четвертой книги, но и думает, про что читает! Стараясь не слишком мудрить, Идрис объяснил сестре основы астронавигации, и, судя по нескольким быстрым вопросам, Селия уловила, как стала возможной ошибка в расчетах, чуть не приведшая к катастрофе. Потом разговор перешел на других героев книги. Обсудили, в честь кого назвал свой корабль Аврелий, отчего менял цвет камень леди Клариссы, каким образом Дине удалось четырежды перевести часы, так что этого никто не заметил. И не слишком ли жестоко наказала своего брата за юношеские ошибки Твина, и прав ли был К'Орвен, выбравший наследником пылкого и горячего младшего сына вместо строгого и рассудительного старшего, и существовала ли реальная возможность примирения у Рейн и Ардетта… Их мнения во многом не совпадали, Селия горячилась, доказывала что-то… Мордочка Тобиаса выглядывала у нее из-под куртки, и почему-то девочка выглядела из-за этого старше и серьезнее.
* * *
Объявили, что дорогу отремонтировали, народ радостно загудел. Мастер предупредил, что подъемник пустят с меньшей, чем обычно, скоростью, попросил занимать все четыре места в каждой кабинке, но зато пообещал наделить всех пледами от холода. В кабинке с Идрисом и Селией устроилась молодая пара, они практически не говорили по дороге вниз, лишь в самом начале с подачи Селии посочувствовали тем, кому пришлось провисеть несколько часов на холоде и ветру. До дома снова добирались на автокаре, но эти машинки ходили только до площади Императора Харши, и брат с сестрой прошли несколько кварталов пешком под вновь зарядившим мелким дождем. Промокших и озябших, их встретила няня и тот час погнала Селию в ванную, а Идрису велела снять мундир, чтобы просушить его и обработать отпаривателем. Идрис попросил приготовить горячего пунша, и, переодевшись в сухое, устроился в малой столовой. Эта совсем не парадного вида комната, где расписные тарелки и чашки стояли на полках открытых шкафов, сама по себе обладала странной способностью успокаивать, а сейчас еще ароматный напиток приятно обжигал желудок, заставлял кровь быстрее бежать по жилам и вскоре князь почувствовал, что согрелся и пришел в себя.
* * *
- Празднуем раскрытие очередного заговора, братец Идрис? В дверях, перекинув через руку мокрый плащ, стояла Джемайма. Строгий серый костюм, похожий на армейскую форму, темные волосы чуть ниже подбородка, замкнутое лицо. Интуитивно Идрис догадался, что сейчас не стоит ввязываться в обмен шпильками. - Нет, - спокойно ответил он. – Просто погуляли с Селли, Джим. Джемайма повесила плащ на спинку стула, подошла к брату и приобняла его за плечи. - Спасибо, Идрис. Ведь у нее этого не было… Радомаз хоть чуть-чуть помнит отца, а у Селии только какие-то обрывки. Взяла с полки чашку, Джемайма села рядом с братом, налила себе пунша. - Понимаешь, она ничего не рассказывает. В смысле – ничего о том, что ее по-настоящему беспокоит. Пытаюсь ее как-то растормошить, но она увертывается как… как настоящая Титания! Сделав глоток, девушка продолжила. - Я, наверное, тоже виновата – упустила, думала, само собой все образуется, увлечется чем-нибудь, забудет. Но она до сих пор боится входить в ту комнату, даже пройти по этажу… Идрис осторожно накрыл ладонью руку сестры. - Я тоже боюсь. Джемайма несколько секунд смотрела брату в лицо, а потом ее словно прорвало. - Проклятое место! Этот дом – проклятое место! Все началось, как мы здесь поселились. Сначала мама, потом отец… Ведь никто, никто не хотел ехать, ты же помнишь! С кем из нас здесь еще беда случится, Идрис? Девушка зажмурилась, обхватила себя за плечи, как будто ее залихорадило вдруг. Она сидела так полминуты, потом подняла голову: - Поднимемся наверх? Селли, наверное, еще не легла… Брат и сестра шли по тихим коридорам и лестницам огромного особняка. Они непроизвольно взялись за руки, проходя площадку этажа, на котором были апартаменты отца. Идрис невольно вспомнил, как всегда весело было в их старом доме, как шумно всегда было там, потому что каждый приводил своих друзей и приятелей, и все постоянно что-то затевали, и даже отец с мамой, случалось, участвовали в этих детских авантюрах... Отогревшаяся Селия была уже в постели, но не спала. Тобиас устроился рядом с подушкой, на тумбочке лежал томик «Пилигримов». - Джим! Я знала, знала, что ты приедешь сегодня! – непритворно радовалась девочка. - Идрис рассказал, как вы погуляли, - присев на кровать, Джемайма обняла сестру. - Погуляли, - подтвердил Идрис. И немного смущенно добавил - Вот с погодой только как-то не в лад получилось… - Наоборот, все было замечательно! – запротестовала Селия. - Идрис, ты лучший брат на свете! - А знаешь, Селия, мы тут поспорили – если ты скажешь Идрису, что он лучший брат, то он останется ночевать! – голос Джемаймы звучал совершенно естественно, в интонации не было ни малейшего напряжения. - Правда? Правда останешься? Вот здорово! – чуть не запрыгала в кровати Селия. Идрис кивнул, улыбнувшись. Пусть хотя бы несколько часов все будет как тогда… Как в том времени, которого не вернуть.
Откуда молния сверкнет? Что отразится в бездне вод? Пред кем король склонит колена?
Название: То, что далеко… Автор: Тара Авиньони Мероприятие: Хэллоуин-фест - 2011 Фэндом: «Титания» Таймлайн канона: октябрь 446 года Рейтинг: G Персонажи: Жуслан Титания, Ариабарт Титания, Франсия. Упоминаются – Залиш Титания и еще один человек. Оговорка: Все права принадлежат Танаке. Предупреждение: смесь из аниме и фактов из романа; также имеется пара финтов из личного фанона.
Князья Жуслан и Ариабарт Титанийские порой сами удивлялись тому, как сблизились в последние месяцы. Все началось с того, что Жуслан демонстративно нарушил уединение Ариабарта, подвергнутого по решению Безземельного Лорда домашнему аресту. Ариабарт, подавленный унизительным поражением при Цербере, был удивлен, почти напуган проявленным к нему вниманием со стороны находящегося в фаворе родственника, но принял неожиданного гостя со всей любезностью и щедростью, приказав подать ценное вино, лучшее угощение и самый дорогой чай с Липтии. Завязалась беседа – сначала осторожно и неловко, о пустяках. Потом – смелее и откровеннее, о важном. В этом разговоре они как будто заново узнавали друг друга, почти без усилий преодолевая инспирированную семьями холодность и неприязнь. Прощаясь, каждый чувствовал, что нашел, наконец, не просто умного собеседника, но друга, родственную душу, единомышленника, с которым можно не страшась говорить о том, что тебя волнует. Эти встречи быстро стали для Жуслана и Ариабарта потребностью, и они часто ужинали или обедали то у одного, то у другого.
В тот вечер они сидели в ураниборгских апартаментах Жуслана, в гостиной у камина, разговор, переходя с одного на другое, зашел о вещах, далеких от политики. Ариабарт рассказывал истории из флотской жизни, приправляя их рискованным армейским юморком, и Жуслан был рад возможности ненадолго отвлечься от тяжелого и занудного слога дипломатических депеш. Франсия принесла чай. Ариабарт, жмурясь от удовольствия, вдохнул волшебный аромат. Жуслан откинулся в кресле, сделал глоток. Вкус показался ему странным, как будто в драгоценный напиток попала строительная пыль. Жуслан потянулся, чтобы поставить чашку, чуть не промахнулся мимо блюдца, немного жидкости выплеснулось на скатерть. Голос Ариабарта зазвучал как в пустом доме, многократным эхом отражаясь от стен. Мысли внезапно спутались, ураниборгская гостиная куда-то уплыла. Давящие каменные своды. Мрак путаных коридоров. Шаги отдаются гулким эхом. Треск выстрелов. Какие-то тени мечутся сбоку, сзади, вверху. Стало нечем дышать, Жуслан вскочил, хватая ртом воздух, вытянул руки, ища опору, пальцы его уродливо скрючились, точно пытаясь сомкнуться на чьей-то шее. Жгучая боль пронзила плечо, грудь, живот. Жуслан закричал – дико, надрывно как раненый зверь. С характерным хлопком разорвалась световая граната, выпуская на свободу слепящее сияние. Князь вновь увидел свою гостиную, остолбеневшего Ариабарта напротив. На губах выступила кровь, и Жуслан рухнул на ковер, чудом не ударившись виском о край стола.
Двери гостиной резко распахнулись, и в комнату влетела Франсия. - Лорд Ариабарт, расстегните лорду Жуслану мундир! И кушак! – скомандовала она, а сама начала растирать неподвижно лежащему Князю грудь, нажимать какие-то точки на висках, шее, плечах… Похоже, девушка действительно знала, что делает – не прошло и трех минут, как Жуслан приоткрыл глаза и прохрипел: - Он мертвый. Князь Залиш. Он мертвый. Мертвый… - Тихо-тихо-тихо. Мы слышим, мы поняли, - Франсия положила ладонь Жуслану на лоб. Князь несколько раз попытался подняться, но тело не слушалось, и он снова потерял сознание, прошептав еле слышно «Холодно… Холодно…» - Помогите, - снова обратилась к Ариабарту Франсия. – Нужно, чтобы он согрелся. И еще… - лицо девушки порозовело, - раздеть. Совсем. Чтоб ничего не мешало дышать… Ариабарт кивнул. Вдвоем они подхватили неподвижного Жуслана, отнесли в спальню, уложили на постель. Потом стащили с него сапоги, мундир, рубашку, белье и накрыли одеялами.
Ариабарт склонился над кроватью. Казалось, что Жуслан спит – неспокойно, постанывая во сне. Князь протянул руку, чтобы вытащить брата из кошмаров, но Франсия остановила его, перехватив запястье. - Его сейчас лучше не трогать, это ненадолго. Запахнув плотные шторы и включив крохотный ночник, они устроились рядом с кроватью на небольшой банкетке. Франсия внимательно смотрела на лицо Жуслана, будто выслеживая какие-то ей одной ведомые знаки. Ариабарт размышлял над тем, чему стал невольным свидетелем в течение последней четверти часа. И как ни напугало его случившееся с братом, еще более он дивился тому, что Жуслан, похоже, гораздо больше, чем кажется с первого взгляда, доверяет живущей с ним женщине, что у них есть общие тайны… Но надо было что-то делать с этими секретами! - Франсия, - собрался с духом Князь, - такое бывало раньше, и не раз, верно? Нужно вызвать врача. Ведь если и дальше так пойдет – это может его убить. - Нет. Этот короткий и неожиданно резкий ответ заставил Ариабарта изумленно вскинуть брови. - Ариабарт, - в голосе Франсии зазвучали не свойственные ей заискивающие нотки, - это не болезнь, поверьте. Я знаю, и Князь Жуслан тоже. Не надо врачей, он просил меня не говорить никому… - Франсия, Вы тоже Титания, я знаю, – Ариабарт говорил настойчиво и твердо. – Даже если Вас не тревожит собственная судьба… У Князя Жуслана нет детей, сам он – тоже единственный сын. Подумайте, какая грызня пойдет за его место? И найдется ли в галактике человек, обладающий хотя бы четвертью его ума, таланта, преданности, работоспособности? Франсия несколько секунд молчала, склонив голову, было видно, что она принимает решение. - Ариабарт, он видит… Видит то, что далеко, - девушка беззвучно заплакала. Ариабарт сначала не поверил своим ушам, потом лихорадочно принялся вспоминать, были ли в семье Титания люди с совсем необычными способностями, потом подумал, что если Жуслан везде лучший, то почему бы ему не уметь и это… Потом резко тряхнул головой, почти по-военному приказывая себе выкинуть из головы всякую чертовщину и заняться главным – здоровьем брата и спокойствием его женщины. Ариабарт осторожно приобнял девушку за плечи и повторил: - Нужно вызвать врача, Франсия. Не обязательно рассказывать, что именно кто-то видит или не видит. Просто опишем, что произошло у нас на глазах. - Да, да, да, - несколько раз выдохнула девушка. – Ариабарт, это бывало, правда, но еще никогда – так страшно. Они оба даже не заметили, что трижды забыли употребить обязательные «лорд» и «леди».
* * *
Первый раз это случилось с ним больше десяти лет назад, когда Жуслан не был еще не только Князем, но даже еще не стал официальным наследником. Тогда все показалось всего лишь странным. Ощущение чего-то чужеродного в собственном теле пришло неожиданно, во время императорского приема. На краткое время стало неловко и даже больно сделать простейшие движения – поклониться, протянуть руку для приветствия, поднести бокал к губам. Только через много месяцев Жуслан связал свои ощущения с катастрофой, в которой получил убившие его ранения Лорд Теодор Титанийский. Но в целом все длилось не дольше пяти минут и быстро забылось, затертое другими яркими и важными событиями. И долго не повторялось.
С новой силой это вернулось несколько месяцев назад, в мае. В этот раз началось с ощущения отчаяния и понимания своего бессилия. Был страх – чего-то незнакомого, непонятного. Боль тоже была, но в этот раз скорее душевная, было унижение. И как будто тысячи предсмертных проклятий пронзали сердце. Жуслану казалось, что он зовет кого-то – но никто не отвечал, лишь тягостная, гнетущая тишина была кругом. Несколько дней Князь чувствовал себя не в своей тарелке, простейшая работа валилась из рук. А потом на Совете обсуждали битву при Цербере. Жуслан сначала тоже отпустил пару резких замечаний в адрес Ариабарта, но неожиданно оборвал самого себя. Далекое сражение и собственные странные ощущения сопоставились вдруг настолько однозначно, что он даже потерял на несколько минут нить общей беседы.
Последний раз это было совсем недавно, в августе. Все началось с напряженной сосредоточенности, как во время важной миссии, даже голова разболелась немилосердно, причем боль отдавала в глаза, особенно в левый. И была тревога, нарастающее ощущение, что все развивается не так, как надо, как планировалось. Откуда-то возникшее «Они меня бросили, они меня предали, они меня продали!» могло бы показаться слишком эмоциональным и категоричным, если бы Лорду Жуслану не казалось, что он бежит по темному коридору, боясь не успеть – вот только куда не успеть… И тонкие языки пламени легкими прикосновениями облизывают тело. И ядовитый дым обжигает ноздри, горло, легкие... В этот раз он впервые потерял сознание. А когда пришел в себя, рядом сидела притихшая Франсия. И было совсем другое – спокойная решимость, готовность действовать. И неожиданно – Надежда.
Были и другие случаи – мелкие, не такие памятные…
* * *
Жуслан очнулся через полчаса, и хотя чувствовал себя совершенно разбитым, тем не менее, нашел силы, чтобы слабо улыбнуться возлюбленной и брату. А они захлопотали вокруг него, как заправские сиделки – обтерли сухими теплыми полотенцами, закутали в мягкие пледы. Потом Франсия перестелила влажные от холодного пота простыни, Ариабарт тем временем усадил брата в кресло и напоил разбавленным вином. Вошел ожидавший в соседней комнате доктор. Ариабарт и Франсия изложили ту версию событий, которую придумали и успели обговорить за это время. Жуслан, мгновенно уловивший, что к чему, поддакивал. Понял лейб-медик, что все трое изрядно темнят, или нет, но, осмотрев пациента, списал все на вызванное чрезмерным переутомлением резкое снижение кровяного давления, сделал укол успокоительного, оставил несколько упаковок адаптогена, черкнув на коробке порядок приема. Уже складывая чемоданчик, велел съесть чего-нибудь сладкого, когда закончится действие лекарства, а также провести в постели, не напрягая себя даже чтением, как минимум день. Давая последний совет, врач открыто ухмыльнулся, понимая, насколько подобное невыполнимо для титанийца, хотя бы и меньшего ранга, тем более – для Князя. Но сейчас Жуслан и вправду был слишком вымотан, чтобы хоть чем-то заниматься. Даже такой краткий визит утомил его. Хотелось тишины, темноты, неподвижности, тепла… Жуслан вытянулся под теплыми одеялами. Успокоительное начало действовать быстро, сознание окутал сон, который обещал быть глубоким и крепким. Князь Жуслан решил не рассказывать пока никому о том, что, одновременно с собственным, он слышал еще один голос. Голос чистый и звонкий, сорвавшийся в полном непритворной боли и отчаяния крике «Залиш, брат мой!».
Откуда молния сверкнет? Что отразится в бездне вод? Пред кем король склонит колена?
Не думаю, что сие предложение примут Изерлонцы и Хайнессенцы... Но Одинские и Новые Феззанские, возможно, сочтут достойным определенного внимания. В общем, дорогие Сообщники, не желаете ли ПИВА? не желаете ли ПИВА?